– А если я покажу ему портрет на стене и потайную дверь в шкафу? – злорадно спросил Каленин.
– Портрет? Какой портрет? – Немка ехидно разглядывала Каленина. – Ах да, тот, что на стене… Прошу вас, – она показала рукой на книжный шкаф, – взгляните. Боюсь, что вас ждет разочарование…
Каленин решительно шагнул в тайный проем и услышал вслед:
– Выключатель слева от двери – прикрыт оторванным куском обоев…
Каленин провел рукой по стене и нажал на клавишу. Вспыхнул тусклый свет одной-единственной лампы, осветивший пустые стены и усиливающий ощущение запустения. Он взглянул на то место, где еще вчера был нарисован на белых обоях портрет хозяйки, и уперся взглядом в грязное большое пятно, оставшееся на месте оторванного куска обоев. Рисунка не было…
В этот момент он увидел, как потайная дверь резко пошла вперед и захлопнулась с характерным щелчком. Каленин в долю секунды оценил ситуацию и бросился на дверь, норовя высадить ее плечом, но та даже не шелохнулась. Голова же отозвалась на удар гулкой болью, которая, казалось, взбежала вверх – от ушибленного плеча до самой макушки.
Вгорячах Каленин ударил дверь ногой, потом еще раз плечом. Бесполезно… Дверь была сделана на совесть, а потайной замок надежно крепил ее к косяку.
– Потерпите, мистер Каленин. Всего полчасика потерпите, – услышал он глуховатое контральто фрау Шевалье, чей голос показался ему еще ниже и басовитей за счет разделяющего их препятствия. – Мы быстро вернемся. А это – я имею в виду запертую дверь – мы сделали для вашего же спокойствия. За время нашего отсутствия вы успокоитесь, все обдумаете и… примете правильное решение. Я надеюсь на ваше благоразумие, мистер Каленин…
– Ах ты, старая… – Каленин от возмущения задохнулся и даже не смог выговорить ругательство, которым хотел подчеркнуть свое отношение к вероломной немке. – Открой! – Он еще раз бросился всем телом на дверь, но добился лишь того, что взрыв головной боли стал еще обширнее и тяжелее.
Каленин присел на корточки и, приложив ухо к двери, услышал тяжелые шаги хозяйки, сопровождаемые торопливыми подпрыгиваниями Беккера. Потом хлопнула входная дверь и установилась полная тишина, едва пробиваемая звуками проезжающих мимо дома автомобилей.
Узкие бойницы окон полуподвала были снаружи зарешечены, что не оставляло никаких надежд выбраться на улицу. Можно было, конечно, разбить окно и позвать на помощь, но этот вариант Каленин сразу отбросил как абсурдный. Он представил, как добропорядочные немецкие прохожие вызовут полицию и ему придется объяснять, что он направился в заброшенную клинику разглядывать отсутствующий портрет, что его закрыла в подвале старая немка, которая разведет руками и сообщит, что дверь скорее всего сама захлопнулась и все рассказанное мистером Калениным не более чем его фантазии, вызванные болезненным состоянием мозговой деятельности, расстроенной ночным ударом в область правого глаза. Чушь, короче…