— А ты забыла, кто сидел на спектаклях в первых рядах? Забыла, каково им было выдерживать каждую твою премьеру? Ведь стоило тебе появиться на сцене в новой роли, как их мягкие кресла превращались в раскалённую сковороду. Видно, твоя игра со зрителями кого-то в верхах очень пугает. Думаю, кто-то из них и пожар в твоей мастерской устроил. Ты же взрывная, и всё что угодно могла вытворять на сцене. Теперь ещё и муж-психиатр может справочкой прикрыть любую твою шалость.
— Но мне же надо сыграть ту роль на сцене, — в сердцах произнесла она.
Спустя мгновение она огорчённо спросила:
— Ты тоже считаешь, что я могу сорваться?
— Всё может быть, — серьёзно ответил доктор. — Однако вопрос не в этом. Тебе… — но она возмущённо перебила доктора:
— По-твоему мне остаётся только тешить себя надеждой, что на полоумной женщине ты всё-таки не женился бы?
— И тут ты ошиблась. В одной из восточных стран учителей начальных классов и психиатров после скольких-то лет работы даже к избирательным урнам не допускают. Считают их полоумными, — доктор рассмеялся. — Вот за кого ты вышла замуж, но, пока я не утратил способности посмеяться над собой — не всё потеряно.
Она улыбнулась в ответ, и доктор спокойно продолжил:
— Я понимаю, что без той роли ты не выйдёшь на сцену. В то же время, все твои попытки завершатся поражением в войне с администрацией. Не забывай, что насиженное кресло в кабинете греет куда больше, чем чужой талант на сцене.
Она на мгновение задумалась и воскликнула:
— Придумала! Ты подал мне отличную идею! Не хотят пускать меня на сцену для взрослых, а я перейду на сцену для детей. Стану учительницей в начальных классах.
Доктор удивлённо посмотрел на неё, и она, смеясь, пояснила:
— Не могу же я оставить тебя в полоумном одиночестве. Вместе будем сходить с ума.
— Ты это серьёзно? — ещё больше удивился доктор её столь быстрому решению найти себя в другом амплуа.
— Конечно, серьёзно! Всё! Это я решила окончательно! Мне лучше уволиться из театра, чем вновь взбираться на пьедестал гордыни. Как и ты, я стану представителем гуманной профессии — тихой, скромной учительницей. Тебе и без меня своих психов в больнице хватает.
— А как быть с твоим театром одного зрителя? — осторожно спросил доктор. — Чем заменишь этот наркотик?
— Мой дом, моя семья, да ещё плюс школа и есть мой театр. Другой театр мне не нужен, а лучше зрителей, чем ты и первоклашки, мне не найти. Архива с чужими судьбами больше нет, мастерскую верну и стану учительницей. С моей гордыней покончено. Я сошла с пьедестала, и теперь твёрдо стою на земле.