Ее бедра, предплечья, а иногда и грудь слегка задевали его, когда она двигалась. Видя, как досадливо сжимаются ее губы всякий раз, когда это происходило, он понимал, что она делает это непредумышленно.
Она повернула его голову, чтобы выбрить другую сторону, и его взору открылись ее маленькие аккуратные уши, к которым прикасались выбившиеся из пучка рыжевато-каштановые волосы. Ему безумно хотелось поцеловать нежное местечко за ухом, укусить аккуратную мочку, пробежаться языком по сложному лабиринту ушной раковины и заставить ее задрожать и вскрикнуть от удовольствия.
Забывшись, он сжал ноги вокруг ее бедер, она подскочила и порезала его.
— Что это вы делаете? — возмущенно вскрикнула она. — Я порезала вам щеку!
Она смочила тряпочку в чистой воде и приложила к щеке. На тряпочке был след крови.
— Это пустяки! — сказал он. — Извините, я вас напугал.
— И вы меня извините, — сказала она. Обмакнув бритву в воду, она возобновила бритье. — Ваш слуга, несомненно, делает это быстрее и более умело, чем я. К тому же вся эта операция, наверное, вас утомила.
Он ничего не сказал. Усталость не была проблемой. Проблемой было искушение: эта привлекательная женщина была так близко, что можно было прикоснуться к ней, уловить ее запах, почти почувствовать ее на вкус. Какой нормальный мужчина выдержит все это и не схватит ее в объятия, не уложит в постель, не высвободит ее из этой ветхой одежды и не займется с ней любовью?
Почему, черт возьми, она не замужем? Или — еще того лучше — не вдова? Замужняя женщина или вдова знала бы направление его мыслей и поняла бы, какое удовольствие ее ожидает.
Но Мэдди была невинной.
Однако он был твердо уверен, что не принадлежит к числу тех мужчин, которые соблазняют невинных.
К сожалению.
Она закончила бритье и подала ему влажное полотенце, чтобы вытереть с лица остатки пены, а сама унесла поднос. Он тщательно вытер лицо, горло и шею и торопливо, пока она находилась к нему спиной, обтер грудь и под мышками.
Он смочил одеколоном щеки и ощутил приятное пощипывание.
— Спасибо, я чувствую себя новым человеком.
Она улыбнулась.
— Не уверена, что вид у вас стал менее пиратским, — сказала она, окидывая взглядом его лицо, — но по крайней мере никто не назовет вас головорезом.
Он встретился с ней взглядом.
— Так, значит, я похож на пирата? — тихо сказал он.
Она нервно сглотнула, но взгляда не отвела. Глаза у нее были коньячного цвета. И такие же пьянящие. Она облизнула губы, и у него пересохло во рту. Он почувствовал, как гулко забилось его сердце.
Он наклонился к ней с намерением привлечь к себе и зацеловать до потери сознания.