— Вы были ранены, потом вас лихорадило, и вы еще не поправились, — тихо сказала она, отбирая у него бритву. — Позвольте мне сделать это. Я обычно сама брила папу, когда он был болен.
Женщины бреют мужчин? Это какое-то безумие.
Тем более после того, как недавно он ее оскорбил. Он очень надеялся, что она действительно простила его. Так или иначе, он скоро это узнает.
Она задумчиво окинула его взглядом.
— Мне придется либо сесть на ваши ноги, либо... — Поймав его взгляд, она замолчала, не договорив фразу.
Он с трудом подавил улыбку: она была слишком наивна. Сесть к нему на ноги? Да он сам чуть было да предложил ей это. Он только и мечтал об этом.
Она покраснела и самым деловым тоном сказала:
— Попробуйте повернуться и сесть на краешек кровати.
Он послушно повернулся. Не следует дразнить женщину с таким смертоносным оружием, как острая бритва, в руке.
Но он не мог удержаться. Его голые волосатые ноги свешивались с кровати. Ночная рубаха викария была не очень длинной — едва доходила ему до колен.
Интересно, много ли времени пройдет, прежде чем она поймет, как ей придется расположиться, чтобы приступить к работе?
Сохраняя по возможности равнодушное выражение лица, он медленно широко раздвинул колени и стал ждать.
Помедлив всего лишь мгновение, она высоко подняла голову и встала между ними, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он был рад этому. Если бы она заглянула в его сердце, ему бы не поздоровилось.
Он был очень доволен, что захотел побриться.
Она спокойно, по-деловому наклонила набок его голову, нанесла пену на шею и подбородок, обмакнула бритву в горячую воду и прикоснулась ею к горлу.
Чувствуя, как смертоносное оружие скользит по коже, он старался не дышать и не делать глотательных движений.
Но пока дело обошлось без порезов. Он вздохнул с облегчением.
Она сполоснула бритву в горячей воде и так же аккуратно проделала еще одну дорожку. Он постепенно расслабился.
Однако это напряжение сменилось напряжением другого рода.
Она брила его, полностью сосредоточив на этом все внимание: на лбу между тонкими бровями пролегла морщинка, высунувшийся изо рта кончик языка прижался к верхней губе.
Она была так поглощена работой, что он получил возможность наблюдать за ней с близкого расстояния сколько душе угодно.
У нее была кремовая, как у многих рыжеволосых, кожа — нежная, как лепесток розы. На переносице чуть вздернутого носика рассыпались крошечные золотистые веснушки. Большинство женщин считали веснушки недостатком, но эти были похожи на бисквитные крошки, брошенные на взбитые сливки, и выглядели так аппетитно, что слюнки текли.