— Своему брату?
— Графу Элверли. — Харрис вдруг повернул голову. — Что это было? Там кто-то есть?
Он затаил дыхание за занавесками. Проклятие! Должно быть, он издал какой-то звук, когда услышал слова «граф Элверли»? Это имя было ему знакомо. Но каким образом?
— Кому там быть? — сказала она Харрису и напомнила: — Так что вы говорил и о письме?..
Харрис ей не ответил. Он уставился на альков, и его брови с подозрением сошлись на переносице.
— Там кто-то прячется?
Она досадливо отмахнулась.
— Иногда там играют дети. Возможно, Люси вздремнула на кровати. Какое это имеет значение? Вы сообщили новому владельцу об обещании сэра Джаспера?
— Вы должны уплатить пять фунтов к концу недели.
Она в смятении открыла рот.
— Пять фунтов? Но у меня нет пяти фунтов.
— Тогда вам придется освободить коттедж.
— Освободить коттедж? Но я не могу...
— Пять фунтов к концу недели, или вас выселят. Это было строго-настрого приказано в письме мистера Ренфру.
Харрис, явно наслаждаясь властью, отклонился назад, балансируя на задних ножках стула, и стул под ним скрипнул.
— Кто этот мистер Ренфру? Мне необходимо поговорить с ним.
— Мистер Нэш Ренфру является новым владельцем. Он племянник сэра Джаспера Браунригга и приходится братом графу Элверли, — с нескрываемым удовлетворением произнес Харрис.
Он продолжал говорить, но это было уже неважно.
Ренфру? Граф Элверли? Казалось, маленький мирок на кровати в алькове начал кружиться. Ренфру...
Нэш Ренфру...
Однажды в Швейцарии он наблюдал сход снежной лавины. Сначала это был небольшой комочек снега, соскользнувший вниз. Потом вся масса снега как будто дрогнула, и снег стал спадать со склона сначала полосами, потом неровными пластами, пока с увеличивающейся скоростью не рухнула вся масса снега с горного склона, увлекая за собой все, что попадалось на пути.
Потом наступила тишина.
Подобно этой лавине к нему возвратилась память. А все началось с крошечной частички, которой было имя Нэш Ренфру.
Это было его собственное имя. Нэш Ренфру. А его братом был Маркус, граф Элверли.
Неожиданно его мозг наполнился полосами, потом пластами воспоминаний — именами, лицами, эпизодами. Все это было связано между собой и падало на соответствующее место в безумной головоломке, над решением которой он мучился много дней, и там наконец стала вырисовываться картина, которая имела смысл.
Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как это началось — возможно, это заняло несколько часов, — но казалось, что все произошло в мгновение ока. Совсем как в случае со снежной лавиной.
И когда все произошло, он принялся вновь собирать себя по кусочкам.