Да и человеком он был весьма опасным.
Оставалась вероятность и того, что, несмотря на все предосторожности, принятые обеими сторонами — Абвером в Берлине и Токкокой в Токио, СД сумела пронюхать об условленной встрече. Вот этой, в Сан-Франциско, под прикрытием Промышленных Миссий. Но все равно эта область мира контролировалась японской администрацией, и СД не имела официального права вмешиваться. Разумеется, они могли арестовать здесь подданого Германии, его самого, Бэйнса, например, с тем, чтобы вернуть на территорию Рейха. Но вряд ли им дозволено предпринимать что-либо против самой подобной встречи или же ограничивать действия подданных Японии.
По крайней мере, Бэйнс на это надеялся.
Но, разумеется, оставалась возможность того, что СД сумело перехватить пожилого господина по дороге из Токио в Сан-Франциско, тем более что этот человек из-за своего возраста не мог воспользоваться воздушным транспортом.
«Вот что мне надо сделать, — понял Бэйнс. — Надо выяснить у вышестоящих, дожидаться ли мне прибытия японца. Они-то знать должны. СД его перехватило или отозвало обратно в Токио — они должны знать».
Не лучше ли просто передать информацию мистеру Тагоми, чем возвращаться в Гэрманию несолоно хлебавши? В этом случае, по крайней мере, останется шанс, что информация попадет в нужные руки. Пусть даже и не слишком подробный. Но… мистер Тагоми может только лишь выслушать, вот в чем беда… Выслушать, запомнить и, когда сможет отправиться в поездку на Острова Родины, передать эту информацию… кому-нибудь. Мистер же Ятабе вращается именно в тех сферах, где политику и делают. И он может не только выслушать, он может и говорить.
Но это все равно лучше, чем ничего. Слишком мало времени остается. Иначе ведь придется начинать все заново, снова со всей тщательностью и предосторожностями устанавливать контакт между группировками в Германии и Японии…
«Да уж, как бы все это поразило мистера Тагоми, — неожиданно пришло на ум Бэйнсу. — Вместо ожидаемой информации о литье под давлением получить такое…»
У Тагоми может произойти нервный срыв. Или же он может выболтать все, что услышит, своему окружению. Или напрочь все позабудет, уверив себя в том, что ничего такого и не слышал.
Просто откажется поверить. Встанет и выйдет из комнаты, едва речь зайдет о политике.
Да, он может все воспринять именно так. Заниматься такими делами не входит в его обязанности. Он, точнее, для такого не предназначен.
«Ему просто, — подумал Бэйнс. — Это не его дело. И он запросто может выйти из комнаты. Вот бы и мне было так же легко покончить со всем этим делом…»