— Герр Рейс? — осведомился Тагоми.
Немец поклонился.
— Мы регулярно имели между собой отношения посредством почты, телефона и тому подобного, — произнес Тагоми. — Но лицом к лицу мы еще не встречались.
— Считаю честью, — сделал шаг навстречу герр Рейс. — Даже принимая во внимание некоторые крайне прискорбные обстоятельства.
— Простите? — сделал удивленный вид Тагоми.
Немец поднял бровь.
— Простите меня, — продолжал Тагоми. — Я об этих «крайне прискорбных обстоятельствах». Ваши слова не то чтобы выглядят загадочными, сколько похожи на малоаппетитную выдумку.
— Это ужасно, — кивнул герр Рейс, — когда я впервые…
— Подождите, герр Рейс, начинать молебен. Я сначала доскажу сам.
— Ну конечно, конечно.
— Я лично, вот этими руками, пристрелил двух ваших людей из СД, — сообщил Тагоми.
— Полицейское управление Сан-Франциско проинформировало меня о случившемся, — сказал консул, обдавая присутствующих дымом своей довольно вонючей сигареты. — Несколько часов назад я посетил полицейское управление на Керн-стрит. Побывал и в морге, а также прочел отчет ваших людей по поводу данного происшествия. У полицейского инспектора. Все это совершенно ужасно, с начала и до конца.
Тагоми промолчал.
— Тем не менее, — продолжил консул, — предположение о том, что эти бандиты каким-то образом связаны с Рейхом, не подтвердилось. Насколько я понял, в данном случае речь может идти об обыкновенном помешательстве. О нападении двух безумцев. Несомненно, вы действовали совершенно правильно, мистер Тагори.
— Тагоми.
— Вот вам моя рука. — Консул протянул руку. — Давайте обменяемся рукопожатием и скрепим им тот факт, что все это в прошлом. Этому действию цены не будет, особенно если учесть, что в подобные критические времена любой инцидент в состоянии воспламенить умонастроения толп и нанести ущерб интересам наших стран.
— Но на моих руках кровь, — возразил Тагоми. — А ее смыть не так легко, как чернила.
Консул, казалось, был в замешательстве.
— Я жажду прощения, — продолжал Тагоми. — Но вы мне его дать не в состоянии. Может быть, никто не в состоянии. Знаете, хочу прочитать известный труд древнего массачусетского святого Гудмена Мазера. Мне говорили, что он рассуждает о вине, об адском огне и тому подобном.
Консул быстро затягивался сигаретным дымом, пристально глядя в лицо Тагоми.
— Позвольте мне высказать вам свое убеждение, — продолжал Тагоми, — что ваша страна стоит на грани еще большей низости. Знаете ли вы гексаграмму «Бездна»? Говоря как частное лицо, а не как официальный представитель японского государства, скажу вам так: обладателю правды — только в сердце свершение, но сердце — поражено ужасом. Впереди нас поджидает кровавая баня, не имеющая себе аналогов. А вы еще стремитесь к достижению каких-то эгоистических целей. Одержать верх над какой-либо из враждебных вам группировок, над СД например. Устроить Кройцу фон Мейеру холодный душ… — Тагоми не мог продолжать. Так бывало в детстве, когда он начинал злиться на бабушку. — Я страдаю от болезни, развивавшейся все предыдущее время, но теперь принявшей смертельно опасный характер. С того дня, как я услышал о продолжении эскапад ваших вождей, я боюсь, что никакая терапия уже не поможет. И вам тоже, сэр. Так что, говоря словами преподобного Мазера, если я, конечно, процитирую верно: покайтесь!