Ни Готторн, ни Каролина не ответили.
— Мы с ним давно уже пришли к соглашению, — сказал все же Абендсен. — На самом высшем уровне. Не выяснять это. Понимаете, если я его спрошу о том, почему он написал «Саранчу», то выходит, что сам я выхожу из дела, отдавая ему всю свою долю. Сам вопрос заключал бы в себе признание того, что я работал обыкновеннейшей машинисткой. А это и неправда, да и не слишком с моей стороны скромно.
— Я могу спросить, — сказала Каролина. — Если ты не можешь, то я-то могу?
— Но это не твой вопрос, — возразил Готторн. — Пусть она сама и спросит. — И, обратившись к Джулиане, добавил: — Знаете, у вас совершенно бесчеловечный склад ума.
— Где ваш экземпляр? — спросила Джулиана. — Мой остался в машине, но она возле мотеля. Могу съездить, если не дадите свой.
Готторн повернулся и вышел. Джулиана и Каролина последовали за ним. Прошли сквозь заполненную людьми гостиную, подошли к двери кабинета. Готторн зашел внутрь и вернулся с двумя черными томиками.
— Я стебли тысячелистника не использую, — сказал он Джулиане. — Они вечно теряются, а потом не отыщешь.
— Мне нужны карандаш и бумага, — сказала, усаживаясь за кофейный столик, Джулиана.
Кто-то из гостей подал ей и то, и другое. Все, кто находился в комнате, обступили ее плотным кольцом.
— Задавайте вопрос вслух, — сказал Абендсен. — В этом доме секретов друг от друга не держат.
— Оракул, зачем явилась на свет книга «Саранча застилает небо»? — спросила Джулиана. — Что должны были мы постичь с помощью этой книги?
— У вас довольно странный способ постановки вопроса, — пожал плечами Абендсен. — Это немного смущает. Обычно я пользуюсь вот этими. — Он передал ей три китайские монетки с дырочками в середке. — Валяйте.
Она почувствовала себя спокойной, на своем месте, и принялась подбрасывать монеты. Готторн записывал за ней получающиеся линии. Она подбросила их в последний раз.
— «Сунь» наверху, «дуй» внизу, — произнес немедленно Абендсен. — Пустота в середке.
— А вы знаете, что это за гексаграмма? — спросила она. — Без книжки?
— Конечно, — ответил Готторн.
— «Чжун фу», «Внутренняя правда». Я тоже знаю без таблицы. И знаю, что она означает.
Готторн поднял голову от бумаги и взглянул ей в лицо. Теперь взгляд его был жестким.
— Означает ли это, что моя книга — правда? Что в ней пребывает истина?
— Да, — ответила она.
— Германия и Япония проигрывают войну? — почти со злостью спросил он.
— Да.
Абендсен, ни слова не говоря, взял в руки оба тома. Встал.
— Даже вы не можете это принять, — усмехнулась Джулиана.
Какое-то время он раздумывал. Взгляд его сделался пустым.