— Да нет, они и при Роммеле уже были.
— Но не официально же! — Она помотала головой. — Может, эти бандиты из СС все и делали… но он не был похож на остальных. В нем оставалось еще что-то от старой Пруссии. Суровый, жесткий…
— Знаешь, — разгорячился Уиндем-Матсен, — я тебе скажу, кто по-настоящему поставил Америку на ноги. Кто возродил ее экономически. Альберт Шпеер. Не Роммель, не организация Тодта. Назначение Шпеера было лучшим ходом, который когда-либо делала нацистская партия. Во всяком случае, что касается Америки. Он же запустил все фабрики, все заводы и корпорации. Причем — на эффективнейшей основе. Если бы и теперь у нас тут было бы как при нем… а то в каждой отрасли не менее пяти конкурентов. Кому это надо? Сплошная трата сил впустую. Что может быть глупее экономического состязания? Вот монополии — это сила.
Нет, я бы не смогла жить в тех трудовых лагерях, какие построили на Востоке, — вздохнула Рита. — У меня там подружка жила. Ее почту прочитывали, так что она мне только потом все рассказала, когда вернулась. Им приходилось вставать в половине седьмого утра, да еще под звуки духового оркестра…
— Ничего, привыкла бы. У тебя была бы чистая постель, нормальная еда, время для отдыха. Медицинское обслуживание. Чего тебе еще? Молочных рек захотелось?
Большой немецкий автомобиль медленно скользил сквозь холодный ночной туман, опустившийся на Сан-Франциско.
Мистер Тагоми сидел на полу, поджав под себя ноги. В руке у него была пиала с черным китайским чаем, в которую он дул, одновременно улыбаясь мистеру Бэйнсу.
— У вас тут уютно, — промолвил тот. — И очень спокойно. У нас там совсем по-другому. — Он не стал уточнять, где именно.
— Бог говорит с людьми в знаке «Цзинь», «Восход», — изрек на это Тагоми.
— Прошу прощения?
— О, это из Оракула. Речь о склонности человеческого сознания к импульсивной реакции и немного поспешным выводам.
«Иначе говоря, слишком простецкое поведение, — подумал Бэйнс. — Вот о чем все это». И улыбнулся.
— Да, — вздохнул Тагоми. — Мы, наверное, выглядим немного абсурдно, когда проверяем наши действия по книге пятитысячелетней давности. Мы задаем ей вопросы, как если бы она была живым существом. Но эта книга действительно живая. Как Библия у христиан. Ведь на деле оказываются живыми многие книги. И даже не в метафорическом смысле. Дух живет в них и их оживляет. Не так ли? — Он взглянул на Бэйнса, ожидая его реакции.
— Я не слишком хорошо разбираюсь в религии, — ответил тот после паузы, тщательно подбирая слова. — Это не моя область. И я предпочитаю иметь дело с областями, в которых разбираюсь хотя бы отчасти…