— Благодарю, — еще раз сказал Тагоми.
Господин Тагоми нанял рикшу и добрался до Портсмут-сквер, — крошечного зеленого парка на склоне холма, как раз над комиссариатом полиции на Керни-стрит. Разыскал незанятую скамейку и уселся на самом солнцепеке. По каменистым дорожкам в поисках хлебных крошек семенили голуби. По соседству какие-то грязные оборванцы читали газеты или дремали на скамейках. Кто-то из них посапывал прямо на траве.
Вынув из кармана бумажный пакетик с названием магазина Роберта Чилдана, Тагоми с минуту держал его в руках. Затем раскрыл и извлек свое новое приобретение, чтобы хорошенько рассмотреть его здесь, в этом скверике, где обычно отдыхают старики и где никто не сможет помешать ему.
Он приподнял серебряный лоскутик. Отражение полуденного солнца в нем напоминало безделушки, которые в качестве премий прилагались к расфасованным завтракам, — вещица походила на увеличительное стеклышко Джека Армстронга. Что еще… Он попытался заглянуть как бы внутрь серебряной безделушки. Брамины называют это «ом». Целое, обращенное в точку. А быть может, здесь что-то другое? Какой-то скрытый намек? С почтительным вниманием он продолжал исследовать предмет — его размеры, форму…
«Когда же случится то, что предсказал ему Чилдан? Пять минут, десять… Он будет сидеть столько, сколько выдержит. Время, увы, принуждает к поспешным выводам. Что у него в руках? Что? Как успеть это определить, пока еще не истекло время?»
«Прости, — мысленно обратился Тагоми к кусочку металла. — Вечно мы вынуждены срываться с места и куда-то мчаться…»
Он с сожалением уложил вещицу в пакетик. «Последний, преисполненный надежды взгляд…» — он буквально впился в серебряную безделушку.
«Я совсем как ребенок, — думал он. — Пытаюсь подражать невинности и чистой вере. Будто на морском берегу прикладываю к уху случайно поднятую раковину, и хочу услышать в ее шуме всю мудрость Океана…
А здесь вместо слуха — зрение. Войди же в мою душу, скажи, что случилось, зачем все это и почему. Поистине в этом крошечном металлическом комочке заключено всеобщее понимание.
Требующий все, да не получит ничего…»
— Послушай-ка, — шепнул он этому кусочку, — а ведь реклама при твоей покупке обещала так много…
«А может, встряхнуть его хорошенько, как старые строптивые часы?» — Он так и сделал. — «Или бросить, как кости в решающий момент игры? И пробудить дремлющее в нем божественное. А если оно странствует где-то? Или, быть может, нисходит к кому-то другому?
О, эта взволнованная и неуклюжая ирония пророка Илии!..» Желая настойчивей призвать божество, Тагома еще раз встряхнул серебряный комочек в кулаке и снова внимательно присмотрелся к нему.