Она быстро взбежала по лестнице, заперлась на два оборота и расплакалась. Коварная судьба сыграла с ней злую шутку. А эта поломка не что иное, как предвестник беды.
Она встала с дивана и принялась собирать вещи. Нельзя было тут оставаться ни на секунду! Ничего, в двенадцать можно будет тихонько уйти, ведь Луи обычно запирался в кухне и священнодействовал там над своим обедом.
Время тянулось невыносимо медленно, и когда ей показалось, что дом погрузился в предобеденную тишину, Ольга решила попытать счастья и стала осторожно спускаться.
— Надо бы позвонить механику, — вдруг раздался голос Луи, выходящего из кабинета.
Она так и подскочила.
— Я вас напугал?
— Нет, — ответила она. — Я собиралась в магазин.
— Шикарно выглядите в этом каракулевом манто. Хотите, я сам схожу куплю вам что-нибудь?
Уже во дворе она вспомнила, что, разрабатывая план побега, специально оставила открытой дверь своей квартиры. Луи может сбегать туда порыться в ее вещах, может найти в сумке оставшиеся драгоценности и удостоверение личности на имя Эдит Рюнель с фотографией Ольги Прадье.
Она побежала назад.
— Уже пришли? — спросил Луи из кабинета.
— Забыла сумку.
Нет, он никак не успел бы подняться и спуститься, но это уже был сигнал тревоги. Она взяла сумку и ключи и, чуть успокоившись, пошла покупать всякую всячину, которая ей совершенно была не нужна. Сегодня уже ничего не выйдет. Без его ведома не сделаешь и шагу, а ставить его в известность о своем отъезде — крайне неосторожно.
— Как поживает господин Прадье? — спросила бакалейщица.
От удивления она даже не ответила сразу.
— Мы нечасто его видим… Конечно, после той истории… Но надеюсь, он скоро снова будет у нас покупать.
Вот так одним своим присутствием она разрядила обстановку вокруг своего мужа. Еще немного, и он снова займет свое место в городке. Она даже разозлилась. Что-то уж слишком быстро люди забыли, что она была убита.
— С чего бы ему не жить хорошо? — буркнули Ольга, и кассирша покраснела от стыда за свой вопрос.
Послеобеденные часы показались ей вечностью, она не знала, чем себя занять. То надевала шубу, решительно брала чемодан, то снова, уже у двери, отказывалась от этой мысли.
«И все-таки есть только один выход — бежать», — думала Эдит Рюнель, а Ольга Прадье, с наслаждением скинув пальто, усаживалась тем временем в уголок дивана.
Единственно полезное, что она сделала — это сожгла старое удостоверение личности, выданное полицейским комиссариатом десятого района. И со злорадством смотрела, как горит фотография Ольги Прадье.
«Господи, какой же она была уродиной!» — подумала она. И тут же поправилась: «Какой же Я была уродиной, с огромным носом и жутким подбородком! Не удивительно, что никто меня так и не узнал».