Услышав шум входной двери, невысокий человек поднял большую голову. Глаза его за роговыми очками сначала раскрылись в стекла, затем сощурились:
— Снова вы? А я-то думаю, что зачастили люди в двадцатый год?
— Подобрали что надо?
— А маузер с вальтером с вами не вернулись, я так понимаю, — улыбнулся в ответ Просперо. — Хоть разок выстрелить-то из них успели?
— Давайте ближе к делу, — оборвал его Андрей.
— Как скажете, — не обиделся Просперо. — Вот форма зимнего образца. Теплое пальто, меховая шапка, зимний шарф. Деникинский вариант, с соответствующими нашивками и знаками различия. Все командующие белыми фронтами — и сам Антон Иванович, и Юденич, и Миллер — признали свое, пусть номинальное, но все же подчинение власти верховного правителя и верховного главнокомандующего Колчака, так что придраться будет не к чему. Даже наоборот, начнут задавать вопросы, как дела на юге, можете врать напропалую, со связью там не особо.
Оружие — револьвер системы Нагана, офицерский, самовзводный. Предохранитель, обратите внимание, отсутствует, но при ненажатом спусковом крючке специальная деталь не позволяет бойку соприкасаться с капсюлем, — он положил на прилавок тяжело брякнувший револьвер в кожаной кобуре, — и портупея к нему. Саблю не предлагаю. — Он улыбнулся, словно приглашая Андрея сделать то же самое.
Но ему было не до того. Мыслями он находился уже в Прибайкалье тысяча девятьсот двадцатого.
— Вот еще сумка, — продолжал оружейник. — Тут всякие хозяйственные мелочи. Там же ваш документ, все как в прошлый раз. Немного денег царским золотом, их везде принимают. Патроны…
Андрей молча кивнул в ответ.
— Про еду тоже вы сами в курсе. Ну, с богом. — Он обернулся к интеркому, щелкнул кнопкой, негромко проговорил в черную решеточку: — Сергей, забирайте.
Видя, что его подопечный прекрасно справляется сам, Сергей даже не стал заходить в оружейную, просто взмахнул рукой с порога и сам первый пошел к камере перемещения. Они свернули в знакомый коридор. С момента его последнего посещения ничего не изменилось. Да и с какой стати тут что-то может измениться?
И опять стакан воды, и снова капсула. На сей раз он закинул пилюлю в рот без колебаний и сомнений. Запил. Присел, сгруппировался, как учили в инструкции, и закрыл глаза.
Потянулись секунды ожидания. Сколько их было в прошлый раз? Двадцать, сорок, шестьдесят? Теперь уж и не вспомнишь. А вот, началось.
Его качнуло, тряхнуло, вывернуло словно внутрь себя и понесло куда-то. Голова закружилась, разноцветные пятна перед глазами слились в безумную палитру, перетекая друг в друга. Раздалось тонкое, надрывное пение флейт, переходящее в ультразвук. И когда уже казалось, что голова Андрея взорвется, он неожиданно поутих и стал напоминать вой метели. Он вернулся в Прибайкалье 1920 года.