Офицерик козырнул, протолкался сквозь толпу и выскочил на улицу.
За дверьми раздался одиночный выстрел. Громкий и хлесткий, он пригасил голоса, пригвоздил офицеров к месту. Но лишь на мгновение. В следующее входная дверь заскрипела, задребезжала стеклами под их напором. Кто в чем был, они высыпали на улицу. Остановились.
Перед крыльцом, охватывая его подковой, стояла редкая цепочка британских солдат. Один, самый рослый, сжимал в руках черную трубу ручного пулемета, у остальных были винтовки. Все они были направлены на выбежавших. Перед англичанами лежал на снегу тот самый молодой офицерик. Руки его были раскинуты, одна нога подогнута под тело. На белом снегу расплывалась алая лужа крови. Снежинки тихо садились на широко распахнутые глаза и пока еще медленно таяли.
— Стоять! — с сильным акцентом проговорил один из британцев, по всей видимости офицер. — Марш обратно в стойло. Это наши вагоны.
— Да ну? — удивился штабс-капитан. — И по какому праву?
— По праву сильного, — ухмыльнулся англичанин. — Английская корона…
— Уйди с дороги, гусь лондонский, — угрожающе перебил его штабс-капитан.
— Я сказал…
Договорить он не успел. Пуля, выпущенная из офицерского нагана, с хрустом промяла ему переносицу. Вторая угодила под тяжелую челюсть пулеметчика. Куда попала третья, Андрей не видел. Английские винтовки выплюнули в русских офицеров пламя и свинец. Толстая балясина крыльца лопнула возле его головы, острые щепки поцарапали ухо. Он прыгнул через перила в снег, уходя с линии огня. Пригнулся за толстым столбиком, дергая клапан кобуры.
* * *
Наконец ему удалось вытащить револьвер, тот зацепился и никак не хотел покидать кобуру. Три раза глубоко вздохнув, он выскочил на освещенный пятачок перед рестораном. Там все уже было кончено. Большинство англичан лежало на земле в уродливых, изломанных позах. Большинство русских в серых шинелях стояли на ногах, утирая кровь, сочащуюся из порезов и разбитых носов. Редкие выстрелы милосердия подвели черту под короткой схваткой, которую он даже не успел разглядеть.
— Ну что, все целы? — спросил штабс-капитан.
— Да вроде… Как-то… Обошлось… — раздался нестройный хор голосов. — Коленьку жалко. Вольноопределяющийся, сам к нам в полк попросился, а теперь вот…
— Вот ведь как… — покачал головой штабс-капитан. Подойдя к лежащему на странным образом невытоптанном островке чистого снега офицерику, он сдернул с головы папаху и сдержанно перекрестился. — Унесите его.
Двое офицеров подхватили безжизненное тело под руки, потащили в гостиницу, чертя на белом две неровные линии каблуками его сапог.