— Остальные за мной.
Василий Александрович решительно нахлобучил на голову папаху и двинулся в сторону вокзала. Офицеры потянулись следом, на ходу подхватывая не нужное уже англичанам оружие.
С трудом разжав холодеющие пальцы, Андрей вырвал из руки одного британца «ли-энфилд»[6], передернул затвор. Зашагал следом за удаляющимися спинами, обтянутыми сукном шинелей.
Офицеров было человек двадцать, может, двадцать пять. Все они были обстрелянными ветеранами, прошедшими огонь и воду Первой мировой, — только они еще не знали, что она первая и горнило гражданской. Вооруженными, суровыми, готовыми на все, но… Их было слишком мало, чтобы атаковать эшелон, охраняемый несколькими ротами профессиональных солдат. Смертельно мало.
Все существо Андрея требовало вернуться в гостиницу. Снять номер, или проститутку, или и то и другое вместе. Заказать водки и дождаться безопасного возвращения в свое время. Но что-то внутри гнало вслед за людьми, идущими в последний и решительный бой за ценности, не особо ему и понятные в той реальности, которая для него и реальностью-то никогда не была.
Вскоре показались первые лабазы и пакгаузы. А за ними шпиль на здании вокзала, освещенный редким фонарем. Штабс-капитан повел колонну прямо на свет. Таиться смысла не было, перестрелку у ресторана все равно слышал весь город. Даже по характерным звукам выстрелов можно было догадаться, какие из групп решили утвердить свои права.
Здание вокзала было мертвым и безжизненным. Двери закрыты наглухо, лишенные стекол окна забиты досками. Сквозь щели иногда мигал неверный свет, просвечивающий с той стороны, где на путях шла непонятная работа. Такие же отблески были заметны и на куполе, под шпилем.
Андрей вздохнул. Поежился. Горячка недавнего боя стала отходить, и опять он начал мерзнуть. «А может, потихоньку назад да все-таки в гостиницу? Ведь он в колонне последний. Даже не заметит никто». — Так думал он, выдыхая облачка морозного пара. Но нет. Сколько раз в жизни он вел себя как последний трус и сволочь, по их меркам, конечно, так хоть теперь…
Они дошли почти до середины площади, когда на боковых торцах здания зажглись огромные морские прожекторы. Размазывая световые пятна по стенам безжизненных домов на той стороне площади, сошлись прицелом на группе офицеров. Поверх голов хлестнула пулеметная очередь. Уши заложило от грохота.
Офицеры замерли. Деваться на открытой площади было решительно некуда, задумай чехи их перестрелять, живым не ушел бы никто. Вторая очередь выбила фонтаны снега и мерзлой земли между ними и зданием вокзала. Третья легла чуть ближе к ногам. Бывшие союзники ясно давали понять, чего они хотят. И этих можно записывать в раздел «союзнички».