— Возможно, и не попросила бы.
Он еще больше ссутулился, весь сжался, точно я его ударила. Но затем выпрямился. Его лицо посуровело, и он сказал очень жестким тоном:
— Короче говоря, я запрещаю вашу переписку, а поскольку ты утаила ее от меня, то отныне не увидишь ни семейство Като, ни этого парня, сына госпожи Учида, ни свою подозрительную ветеринаршу.
— А какое право имеешь ты диктовать мне такие условия? То, что я живу с тобой под одной крышей, еще ничего не значит. Тем более что сам ты здесь почти не бываешь. Ты живешь в Хиросиме, над баром, со своей подружкой, которая мажет губы оранжевой помадой.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне. — Отец не на шутку рассердился, даже зубами скрипит, но мне не страшно.
Доктор Мидзутани совершенно права: он не заставит меня делать то, что мне не хочется. Я тысячу раз права, а его позиции — слабые.
— Как хочу, так и разговариваю, — произношу я как можно хладнокровней. — Кончатся занятия в школе, и я уеду к матери и дедушке Курихара. Если ты не захочешь, чтобы я вернулась в наш дом, пожалуйста — я буду жить у доктора Мидзутани. Мы обговорили с ней такой вариант. Она даже за мое обучение заплатит. Доктору известна вся история, что приключилась со мной. Так что я не боюсь, что ты от меня отречешься.
Прежде чем отец успел открыть рот, я выскочила из его кабинета, демонстративно хлопнув дверью.
Проходя мимо кухни, я заметила, что она пуста: бабушка, должно быть, подслушивала наш разговор, но вряд ли при ее глухоте разобрала толком, что к чему. Схватив в прихожей свои туфли, я выбежала на улицу.
Солнце уже садится за горы, но небо еще темно-голубое, а не черное. На востоке сияет бледная луна. Она еще не полная и своими очертаниями напоминает лимонные дольки, которые мы клали с Кейко в чай. Вот ее мать умела резать лимон так, что получались аккуратные кружки не толще бумаги. А у нас с Кейко не получалось: то ли неумехи были, то ли боялись порезать пальцы. Дольки получались неровные, некрасивые — вот как эта луна.
Дойдя до конца квартала, я оглянулась и посмотрела на дом Ямасаки. У Кейко в окне свет: готовится к очередным библейским чтениям. Делает, конечно, макияж, но очень легкий, незаметный. Оденется поскромнее. Да, я надолго запомню, что она на меня наябедничала. И Кийоши тоже хорош: нашел кому рассказывать о моей переписке с матерью!
А в общем, пропади они пропадом. Я пошла вниз по холму к бару, где работает Тору. Появлюсь там раньше обычного: сейчас только начало седьмого. Может, заглянуть в бар, позвонить оттуда доктору Мидзутани и сказать ей, что у меня все в порядке?