Влившись в поток машин, она впервые радовалась, что их так много. Легковые автомобили, грузовики, автобусы. Шум. Люди. Среди них она чувствовала себя в безопасности.
Дом. Впервые она испытала благодарность к этому роскошному особняку с надежной охраной.
Мэри и Серж, должно быть, в своей квартире, и Габби не собиралась тревожить их. Она сразу же бросилась наверх в спальню, скинула одежду. Юбка, порванная блузка, белье были выброшены в мусорный бак. Она больше не желала их видеть. Никогда.
Габби встала под душ и не помнила, как долго стояла под горячими струями. Помнила только, что дважды намыливала тело, трижды вымыла голову шампунем.
Кто? Почему? Эти два вопроса снова и снова вонзались в ее мозг, а перед глазами непрерывно прокручивалась ужасная сцена нападения. Шантаж! Эта мысль показалась нелепой. У кого могло возникнуть желание шантажировать ее? Какую выгоду можно извлечь из этого?
Затем другие слова выплыли из недр памяти… и она замерла, со все растущим изумлением обдумывая каждое из них. «Тебе велели только попугать ее. Больше ничего».
Попугать, но не причинить вреда. Кому могло понадобиться такое?
Аннабел. Но даже ее сестрица навряд ли решится на подобное… Или решится? Не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего?
Габби медленно протянула руку и выключила воду. И окаменела. В спальне кто-то был.
Бенет.
Она качнулась и оперлась о стену, чтобы сохранить равновесие. Он не может быть дома. Он должен вернуться только завтра.
Габби в отчаянии схватила полотенце и успела туго обмотаться им прежде, чем Бенет вошел в ванную комнату.
Взгляд Габби заметался по высокой фигуре мужа. Она смутно видела его улыбку, легкий прищур темных глаз.
— Ты рано вернулся.
Боже милостивый. Надо немедленно взять себя в руки.
Но она слишком бледна, и невозможно сдержать дрожь. Без макияжа, без краткой передышки ей не удастся изобразить беспечность. У нее нет ни одного шанса.
Молчание Бенета было зловещим, таким зловещим, что ей захотелось завизжать, чтобы нарушить его.
Но когда Бенет заговорил, она пожалела об этом. Уж лучше мертвая тишина. Его голос был таким невозмутимым, что кровь леденела в жилах.
— Что случилось?
Никакого предисловия, просто холодное требование, не допускающее никаких уверток.
Неужели ему достаточно одного взгляда? Габби теребила полотенце, сосредоточив взгляд на безупречном узле его шелкового галстука.
— Как прошел полет?
— Плевать на этот чертов полет, — заявил он со смертельной мягкостью. — Скажи, что случилось.
— Я задержалась в офисе, готовила информацию к совещанию.
Он смотрел ей прямо в глаза.