— Народ-то народ, а вот рабочие, милостивый государь! — пытается съязвить директор полиции, но и Огородников не остается в долгу.
— Видите ли, — говорит он, — бойкот Думы, к которому призывает социал-демократическая партия, вернее, часть ее, возглавляемая Лениным, сделал свое дело. Если бы не помощник присяжного поверенного Ульянов-Ленин, вам бы тоже не пришлось иметь этот неприятный разговор по телефону.
«Вот собака, слышал, все слышал», — подумал шеф, но сделал вид, что не почувствовал щелчка.
— Так вот, — продолжал Огородников, — нам надо сломить бойкот рабочих. Девятого мая, в день перенесения мощей святителя Николая из Мирликийска в Барград, в доме графини Паниной созывается публичное собрание. Мы приглашаем рабочих со всех районов Питера. Будут выступать наши лучшие ораторы. Придут противники Ленина из его же партии.
— Меньшевики? — уточняет шеф.
— Так точно. Весьма благонамеренные люди, хоть и социалисты. Мы предложим собранию резолюцию в поддержку нашей партии, в поддержку Государственной думы. Карта Ленина с бойкотом Думы будет бита.
Шеф повеселел:
— Отлично! Ловко придумано, господин Огородников.
— Я бы просил ваше превосходительство распорядиться, чтобы на митинг не присылали жандармов. Вокруг дома не должно быть полицейских и этих… — Огородников брезгливо поморщился, — филёров. Благопристойность митинга обеспечит правление нашей партии.
— Хорошо, хорошо, я дам распоряжение, — спешит согласиться шеф и думает о том, что в борьбе с главным злом — социал-демократией — все средства хороши, кадеты тоже.
Шеф полиции и член правления кадетской партии простились, довольные друг другом.
Адъютант доложил, что прибыли начальник губернского жандармского управления генерал-майор Клыков и начальник охранного отделения полковник Герасимов.
— Проси, — распорядился шеф и стал сердито перебирать бумаги на столе. Не поднимая головы, он буркнул что-то невнятное — не то «садитесь», не то «стыдитесь», — и генерал и полковник решились сесть.
Продолжая перекладывать бумаги, директор департамента приказал Клыкову доложить обстановку в столице.
— По сведениям, представленным мне фабричной инспекцией, сегодня, первого мая, в Санкт-Петербурге бастует пятьсот…
— Разрешите заметить, более пятисот, — поправил начальника жандармского управления начальник охранки.
Клыков недовольно кашлянул и продолжал:
— Пятьсот с лишним промышленных заведений, сто двадцать тысяч рабочих не вышли на работу. Вверенные мне чины жандармерии не допускают скопища мастеровых, конфискуют знамена и красные нагрудные банты. В столице с утра было тихо, особых столкновений и эксцессов не произошло.