«Ишь ты!» — взглянул на Огородникова прищуренным левым глазом Владимир Ильич.
Он стоял, чуть наклонив голову набок, слушал оратора и делал заметки в тетради. Он не чувствовал ни тесноты, ни ужасающей духоты, он только машинально расстегнул пуговку на косоворотке.
Огородников продолжал свою речь.
— Врет ведь, — досадливо сказал рабочий в кумачовой рубашке, — но врет складно, и черт знает как его вывести на чистую воду.
— Ленина бы сюда, — откликнулся пожилой рабочий, — а то кадеты замутят голову сладкими речами.
Ефим Петрович повернулся к говорившему:
— А Ленин сумел бы ему ответить?
— Будьте уверены! Буржуи пользуются тем, что Ленину невозможно выступать на митингах. Жандармы сразу его схватят. Но ничего, он им в письменном виде ответ подаст.
«Гм, гм, любопытно, весьма любопытно», — заметил про себя Владимир Ильич.
Огородников, перегнувшись через ораторский столик, с пафосом воскликнул:
— Народ проснулся! Он, как сказочный богатырь, прикоснулся к чудодейственному напитку свободы, поднесенному ему партией Народной свободы, и, выпив, почувствовал в себе силы великие. Идите за нашей партией, господа! Она друг народа. Она друг свободы.
В зале хлопали, не жалея ладоней, дамы кричали «брависсимо» и посылали оратору воздушные поцелуи.
Рабочие пожимали плечами: «Поди-ка разберись во всем этом. Может быть, господа кадеты и в самом деле добра желают».
Панина заглянула в записную книжечку.
— Наш следующий оратор — господин Карпов, — объявила она.
— Наконец-то! — прошептал Владимир Ильич, застегнул пуговку на вороте и стал пробираться вперед.
Ефим Петрович и несколько дружинников двигались за ним к сцене.
— Мы просим господина Карпова быть кратким, — продолжала Панина, — уже полночь, люди устали, а у нас еще много ораторов.
Сидящие в задних рядах вытягивали шеи, чтобы рассмотреть нового оратора. До сих пор выступали известные всей стране адвокаты, профессора, члены Государственной думы, портреты которых часто появлялись в газетах. А Карпов? Кто такой Карпов?
— От какой партии? С какого завода? — шумели в зале.
Карпов легко и быстро взбежал по ступенькам на сцену и вежливо поклонился графине.
В разных концах залы ему захлопали и закричали «браво». Это были соратники Ленина, но их здесь было немного. Большинству собравшихся он был незнаком.
Надежда Константиновна с волнением наблюдала за Ильичем. Он подошел к ораторскому столику и, чуть опершись на него ладонями, неожиданно звонко и молодо воскликнул:
— Граждане! — и после паузы, как бы между прочим: — Господа!
На этом митинге пленительное и новое слово «граждане» было произнесено сегодня впервые и шелестом отозвалось в зале. Зал насторожился.