— От чьего имени вы говорите? — в бешенстве закричал Огородников.
— От имени рабочей партии. От имени пролетариата.
— Рабочие идут за нами. Вы сегодня в этом убедились, — надрывался Огородников. — Мы ведем пароход свободы.
Владимир Ильич быстро повернулся к нему:
— Вы — пароходные свистки, а рабочая партия в революции — это пар в котлах пароходной машины, — и, обращаясь к митингу, продолжал: — Будет пар в котлах — будут свистеть и свистки. Будет сила у революции — будут свистеть и кадеты.
Рабочие дружно зааплодировали.
Герасимов отметил, что усталость и равнодушие как ветром сдуло, он видел, как интерес к оратору перешел в доверие к нему.
Начальник охранки поднялся с места и, извиняясь перед дамами, стал пробираться к выходу.
— …Господин Огородников утверждал здесь, что у кадетов не было соглашения с царем и были лишь переговоры за чашкой чая, — продолжал развивать свою мысль оратор.
— Да, да, он так сказал, — подтвердили в зале.
— С кем же велись переговоры? — спросил Владимир Ильич притихший зал. — С Треповым! С тем самым Треповым, который дал приказ войскам и полиции против рабочих патронов не жалеть и холостых залпов не давать.
— Позор! Позор!.. — раздалось со всех сторон. Огородников выбежал к краю сцены.
— Никакого соглашения не было, велись только переговоры! — крикнул он.
— А что такое переговоры? — парировал в упор Владимир Ильич. — Вы — адвокат, господин Огородников, и отлично знаете, что переговоры — это желание соглашения, и в данном случае соглашения с царизмом, как быстрее и лучше задушить революцию.
В зале зашумели.
Барин в пенсне повернулся лицом к публике и, не жалея голосовых связок, закричал:
— Этот Карпов подослан Лениным!
Он заложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. На его свист обрушился шквал рукоплесканий. Рабочие, сложив ладони коробочкой, усердно хлопали, словно стреляли из ружей.
Серебряный колокольчик в руках графини тщетно пытался восстановить тишину.
Герасимов поймал себя на том, что ему хочется дослушать до конца и понять, чем силен этот человек. Герасимов также подумал о том, что не делал ли он все время ошибки, направляя главные усилия на борьбу с боевыми организациями рабочих. «Но неужели Ульянов так неосмотрителен, что явился сюда, на многотысячный митинг, и даже не надел парика?» Вот сейчас его упустить нельзя!
— Пропустите, господа, у меня важное государственное дело.
— Помолчи ты, господин хороший, — отмахивался от него рабочий в кумачовой рубашке, оказавшийся рядом. — Послушай лучше, что говорит оратор.
В зале звучал уверенный голос Ленина.