— Я здесь, — отозвался он, но жена ничего не слышала.
— Не воин! Не воин! — кричала она. — Я не хочу умирать! Я хочу жить!..
Жива склонилась над роженицей. Руки ее чуть дрожали от волнения и усталости, но она уже видела головку ребенка — такую же светловолосую, как у отца.
— Ну же, давай, давай, — уговаривала она. — Давай, сестра! Еще немного! Он уже здесь!
Но Златогорка вдруг глубоко вздохнула — и ребенок скользнул обратно.
— Устала я. — Женщина прикрыла глаза. — Дай поспать!
Даждь вскинул на сестру полные боли глаза, но -Жива вдруг яростно скрипнула зубами.
— Нет, ты у меня родишь, — прошептала она, к в ее руке блеснул нож. — Давай!
Увидев лезвие у самых глаз, Златогорка завизжала так пронзительно, что на ее крик ворвался Падуб. Тело роженицы изогнулось дугой — и на руки Живе легко и быстро скользнул младенец.
— Ну вот, а говорила — устала, — проворчала Жива, очищая личико ребенка.
Он сучил ручками, выворачивался.
Златогорка о усилием подняла голову.
— Кто? — шевельнулись искусанные в кровь губы.
— Радуйся! — Жива приподняла младенца, шлепнула его, и малыш зашелся громким криком. — Сын!
— Дай. — Златогорка протянула дрожащие руки, и Жива положила новорожденного ей на грудь. Он был еще соединен с вей пуповиной, и, оставив мать заниматься младенцем, Жива торопливо и привычно сначала перетянула ниткой, а затем отрезала пуповину ножом.
Даждь, все еще держащий голову жены на коленях, только кривил губы в улыбке, не спуская глаз с ребенка. Щеки Даждя были влажны от слез, и он бережно нянчил, как младенца, свою левую руку. От локтя до запястья она была располосована ногтями Златогорки.
Увидев его рану, Жива ненадолго оставила мать с младенцем и подсела к брату.
— Получил в сраженье за свою семью, — пошутил он сквозь слезы.
Златогорка встрепенулась, услышав страшное слово.
— Он не будет воином! Я так хочу!
— Он будет чародеем! — улыбнулся Даждь, пока Жива останавливала ему кровь и обматывала раны чистой тряпицей. — Я свожу его в пещеры Святогора — будет наследник делам твоего брата. А потом ты родишь мне дочь… И мы обручим ее с… — Он вопросительно посмотрел на Живу.
— Сын, — кивнула она, не поднимая головы.
Убедившись, что все в порядке, Падуб присел на корточки у двери, вытирая рукавом доб. Он здорово замерз, стоя у двери, но войти в дом не мог, хотя теперь можно было и передохнуть.
Златогорка что‑то сонно ворковала сыну, качая его на груди. Она ни на что не обращала внимания и позволяла Живе хлопотать подле себя, наводя порядок. Чтобы не сидел без дела, Жива привлекла к работе Падуба, и он шастал туда–сюда, оставляя мокрые следы.