Взгляд упал на распахнутые настежь ворота — как он въехал днем, возвращаясь с охоты, так их никто и не закрыл.
Проваливаясь по колено в свежий, только что налетевший снег, Падуб добрался до створок. Их замело так, что не своротишь. Но он рванул одну на себя с такой злостью, что не удержался и упал в сугроб.
Падение отрезвило его. Снаружи бесновалась буря, о каких выросший в жаре и духоте пекленец не слышал даже в сказках. Где‑то в ночи ревели и завывали жуткие твари, а совсем рядом под их стон и хохот рожала женщина.
Падуб встал и не отряхиваясь побрел назад.
Метель бушевала так, словно хотела уничтожить все живое в мире, но одинокий всадник, пробиравшийся лесом, словно бросил ей вызов. Припав к гриве лошади, он отчаянно погонял, не щадя ни себя, ни животное.
Почти на коленях конь вполз по снегу на холм и, пошатываясь, вошел в ворота. Падуб обернулся на скрип снега, и Жива, в сапогах и мужских портах, чуть не упала к нему на руки.
— Где? — только и вымолвила она, но сама уже поняла и устремилась к бане.
Даждь кинулся ей навстречу. Златогорка еле дышала, жадно ловя воздух почерневшими губами, искусанными в кровь. На ходу скидывая полушубок, рукавицы и кожаную подкольчужную куртку, Жива, оставшись в одной рубахе, подошла к роженице.
— Выйди, — кивнула она Падубу, застывшему с белым лицом у двери. — Там постой!
Пекленец исчез, будто его и не было.
— Мне тоже? — Даждь поднял голову.
Останься, — сурово приказала Жива. — Ты муж. И отец.
Взяв Даждя за руку, она молча усадила его подле разметавшейся на ложе Златогорки и вложила в его руку ослабевшие пальцы жены. Почувствовав его тепло и силу, роженица вдруг подняла голову и слабо улыбнулась.
— Ну, вот, а ты боялась, — — улыбнулась Жива ей. — Сейчас рожать будем! Ты только помоги мне немного…
И торопясь, пока Златогорка не начала тужиться, стала развязывать узелки на ее одежде. Жива уже стала матерью — это было видно по вновь появившейся талии и налившимся грудям. Под глазами ее залегли тени — следы боли и бессонных ночей. Она как будто постарела, но от этого не стала менее привлекательной. Даждь уже хотел спросить, кого она родила Велесу, но в этот миг Златогорка вдруг закричала и судорожно вцепилась в его руку.
— Помоги мне, — приказала Жива. — Переверни ее — пусть младенцу будет легче…
Даждь послушно исполнял все, что велела сестра.
— Она не умрет? — вырвалось у него.
— Она родит легче, чем я, — коротко ответила Жива.
Но тут Златогорка снова закричала, забилась в руках Даждя, ударяясь затылком о скамью.
— Нет! Нет! — кричала она. — Не тронь! Даждь! Даждь!