Заглядываю во второй мешок и вопросительно смотрю на Васо. Он не отводит взгляд. Но и не отвечает.
Внутри рюкзака лежит пластиковый полупрозрачный пакет, сквозь стенки которого отсвечивают жестью консервные банки.
— Что это?
Васо с минуту раздумывает, потом снова шепчется с микрофоном.
— Ядрёные лимонки, поздняя селекция, — едва ворочая языком, вещает Васо. Замолкает. Думает. Уточняет: — Лимонки с ядрышками. Проф заказал. И сын.
— Может, с косточками, Васо?
Васо двигает бровями. Васо думает.
— Нет, — говорит Васо. — С ядрышками. Ядрёные лимонки. Последняя работа.
— Понятно… — впервые вижу консервированные лимоны. Похоже, у этой парочки последняя стадия авитаминоза.
Приподнимаю мешок с консервами правой рукой и слегка встряхиваю.
— А носильщика они не заказывали?
Васо смотрит на часы. Куда он всё время торопится?
Отпускаю мешок, тот с грохотом падает на пол. Васо подпрыгивает, приседает и заметно бледнеет. Его усы чёрными гусеницами вот-вот уползут по своим делам:
— Шарки, какого чёрта?
Вот, как язык учить надо! И чего это он вскинулся? Что-то сегодня все такие нервные!..
Перекладываю телефон в пустующий боковой карман куртки, тщательно застёгиваю клапан и запихиваю плащ в мешок с консервами.
— Плащ. Зачем?
Гляди-ка, сфинкс заинтересовался!
— Шеф. Приказал! — я тоже знаю, что такое лаконичность.
Васо немедленно советуется со своим переговорным устройством. Что бы ему там ни ответили, он остался недоволен. Впрочем, как всегда.
Ещё раз проверяю шнуровку, несколько раз подпрыгиваю: ботинки поджимают, но это допустимо — разносятся. Вещмешок с консервами забрасываю на спину, а большой джентльменский набор беру в правую руку.
Венгр немедленно поворачивается спиной и, даже не думая мне помочь, выходит. Едва успеваю поставить ногу на порог прежде, чем дверь закроется. Протискиваюсь в коридор, даже не думая обижаться. Наоборот, молю Бога, чтобы Васо не обернулся. Контролировать своё лицо уже нет никакой возможности. Меня переполняет счастье. Я добился своего.
Этим коридором я иду в последний раз.
А там будь, что будет…
Выброска прошла удачно.
Отто мягко опустился на пружинистую почву и отпустил карабин троса, который тут же змеёй улетел наверх. Следом подняли трос, на котором опустили мешки. Вертолёт, отжимая траву, по короткой дуге развернулся, и, наполняя округу свистом и грохотом, быстро набирая высоту, умчался на юго-восток.
Отто поднял свой рюкзак, подошёл к мешку с консервами и огляделся. Перед ним расстилалась дикая, совершенно плоская местность. Солнце чуть клонилось к западу. Воздух был совершенно прозрачным, и однообразный с редкими деталями ландшафт просматривался до горизонта: трава по колено, небольшие группы деревьев, по-соседски обступающие округлые валуны, синее, не по-летнему холодное небо, слабый, едва слышный вой ветра, порывы которого доносят сладковато-удушливый запах падали, и… всё, больше ничего не было. Край мира, в существовании которого Отто никогда не сомневался, наверняка выглядит вот так же: дико, пусто и одиноко.