Ни для кого в городе не было секретом, что готовится большой поход против богомерзских казаков, опять принявшихся опустошать черноморское побережье Анатолии, и, видимо с помощью шайтана, сумевших нанести поражение доблестному флоту султана. Легко было представить себе ярость султана и халифа. Попавшая на серебряное блюдо голова предыдущего великого визиря утолить её наверняка не могла. Султан потребовал из-под Багдада, осаждаемого им уже не первый год, наказать разбойников с такой жестокостью, чтобы и помыслить больше не смели о море. А уж когда он, Мурад IV, вернётся с великой победой, вернув в султанат славный город Багдад, то самолично изведёт разбойничье племя под корень.
Однако проклятые шииты засевшие за крепкими стенами Багдада сдаваться не спешили, жить же на берегах Черного моря правоверным становилось всё трудней и опасней. Волновались не только райя (русскому уху привычней слова плебс или быдло), но и аскери, как люди пера, так и воины. Поползли слухи, что во всех бедах последнего времени виновата валиде-ханум, обладавшая слишком большой для женщины властью, и султан, на радость правоверных, вот-вот запрёт её под замок. Чиновники, пользовавшиеся милостью властной Кёслем-султан, уже начали чувствовать себя неуютно, ожидая то ли шёлкового шнурка от султана, то ли визита озверевшей райи.
Давно ходили среди горожан, не только православных, но и мусульман, слухи о грядущем вскорости захвате Стамбула казаками. Теперь они превратились в нечто не просто возможное, а неизбежное как восход или закат солнца. Азартные люди стали делать ставки на то, какое количество людей при этом погибнет и будет уведено в неволю. Судя по цифрам в пари фигурировавшим, стамбульцы сильно преувеличивали возможности казацкого флота и пристрастие казаков к убийствам. Менее ста тысяч жертв грядущей катастрофы никто не называл. Забавно, что от венецианцев, неоднократно прорывавшихся сквозь Дарданеллы к Стамбулу, никто подобных подвигов не ожидал. Их, как и прочих франков, не боялись совершенно.
Большое беспокойство в жизнь горожан вносили моряки. Шум от постоянных выяснения отношений, пьяные вопли, даже неуместные в мирном городе выстрелы, тревожили слух жителей Стамбула постоянно. Греческие забегаловки в Пера работали круглосуточно. Вопреки строжайшему запрету Корана, моряки были склонны напиваться или обкуриваться до состояния потери разума и устраивать безобразные драки. Как между собой, так и с оберегавшими покой горожан стражниками и янычарами. Пропив все свои деньги, некоторые из них пытались добыть средства для продолжения гульбы грабя горожан. Особенно выделялись в этом прибывшие на помощь султанскому флоту пираты из Туниса и Алжира. Привыкшие чувствовать себя хозяевами в своих городах, они и в столице мира отличались наглостью. Стамбульцы начали роптать, что ещё месяц такой жизни и казакам в их городе делать будет нечего. Всех состоятельных людей ограбят либо моряки, либо янычары, собиравшие дополнительный налог на организацию похода против неверных.