― Что ж, присылай сватов!
Не знала Наташа, что все окажется так серьезно.
Жила девушка с мамой, на окраине города в халупе, выделенной Минздравом, как молодому специалисту. Утром Мария Андреевна ― так звали мать Наташи ― отчитывала дочь за пролитое на вечеринке на новое платье вино. Очередной упрек застрял у женщины в горле, когда она увидела в окно приближающуюся к дому процессию, во главе которой в черном костюме, белой рубашке и при галстуке гоголем вышагивал молодой человек.
― Это еще кто такой?! ― наконец изумленно промолвила Мария Андреевна.
Взглянув в окно, Наташа обомлела.
― Так это ж ко мне свататься идут! ― воскликнула она и, выхватив у матери платье, стала поспешно его надевать.
Растерявшиеся женщины кое-как привели себя в порядок и открыли сватам двери. Встретили гостей чинно с достоинством. Прикрывавшая рукой винное пятно на платье Наташа не поднимала от полу глаз. Но торги оказались недолгими. Не приглянулся властной Марии Андреевне жених ― уж больно нахальный ― и Жорику дали от ворот поворот.
Привольнов был оскорблен до глубины души. Не желая смириться с участью отвергнутого жениха, Жорик в тот же день напился и, аккуратно сложив новенький, по случаю сватовства купленный костюм, на берегу протекавшего неподалеку от окон Наташи канала, привязал к шее камень и бултыхнулся в воду. Друзья-приятели сиганули следом за Жориком в канал и силком вытащили упиравшегося парня на берег.
Все происходило на виду у Марии Андреевны и Наташи. Сердобольная женщина и ее дочь сжалились над неудавшимся утопленником, кликнули из окна одного из парней и попросили передать Привольнову, что они де согласны. Пусть протрезвеет и утром приходит. На радостях Жорик еще выпил, однако утром как штык стоял у дверей Наташи.
В загсе у жениха и невесты заявление приняли, но сказали, что распишут через месяц. Привольнов ждать не мог. Не тот характер. Энергичный, настойчивый он куда-то сбегал, с кем-то договорился… В общем, три дня спустя их расписали. Свадьбу сыграли скромную, народу было немного, но все повеселились от души. А затем Наташу с мамой ― теща была обязательным приложением к новобрачной, что сразу было оговорено при сватовстве ― Жорик перевез в свою квартиру.
Привольнов поступил на службу в охранное агентство, Наташа продолжала работать в больнице, а Мария Андреевна ― в детском саду воспитательницей. Через два года появился у молодых сын Саша. Бабушка и родители в мальчишке души не чаяли, баловали как могли. И ребенок на радость родителям рос здоровым, умным, шустрым. Казалось, впереди семью ждало счастливое будущее, ан нет ― выпивать стал Жорик и чем дальше, тем больше. На работе возникли проблемы, в семье начались размолвки, а потом и скандалы. Ни уговоры жены и тещи, бросить пить ни выговоры от начальства за систематическое пьянство не помогали ― Привольнов продолжал бражничать. В конце концов с работы Жорика поперли. Уставшие от бесконечных попоек Привольнова жена и теща спровадили Жорика в очередной раз на лечение, и пока он отлеживался в наркологической клинике, осуществили давно задуманный план. В общем, когда посвежевший с подлеченной печенью Привольнов вернулся в родные пенаты, то обнаружил голые стены и приколотую к одной из дверей записку ― «Прости меня, Жорик, но я так больше жить не могу. Не ищи нас, мы уехали из города. Прощай».