— Итак, — сказал он очень спокойно, точно подводя некий итог, — ты думаешь, что я обвел Ванессу вокруг пальца, а потом бросил ее. А когда мы встретились с тобой в Таиланде, ты решила сделать то же самое со мной?
— Я думала, тебе пойдет на пользу испытать нечто подобное и на собственной шкуре.
— Месть, — покачал он головой. — Жестокая месть.
— Однако с тебя все как с гуся вода.
— Ты так думаешь? — бросил он.
— Не похоже, чтобы ты сел в машину и попытался проломить ограждение моста.
— Ты и вправду уверена, что Ванесса сделала это? — Он недоверчиво поднял брови. — Я понимаю, как ты любила свою сводную сестру, но… — Тут он сделал паузу. — В тринадцать лет ты едва ли могла понять, какими поверхностными по отношению ко мне были ее чувства.
На какой-то миг гнев лишил ее дара речи. Но едва он снова начал говорить, как она тут же оборвала его, задыхаясь от возмущения:
— Ее чувства были поверхностными? Как ты можешь говорить так о Ванессе?
— Неверное, потому, что это правда.
— Это ложь! Ты виновен в ее смерти! — закричала Эбигейл. — Думаешь, раз она мертва, тебе позволено чернить ее имя и болтать о ней такое…
— Боже мой, Эбби, да ведь ты была в то время ребенком! Что ты могла знать о настоящих, сильных чувствах? Ведь на самом-то деле ты и понятия не имела, что происходит…
— Я отлично понимала, что происходит, но думала, будто ты в действительности о ней заботишься! Мы обе заблуждались на этот счет — Ванесса и я.
— А что она тебе говорила? — поинтересовался Итан. Он выглядел слегка ошарашенным. — Ведь ты должна была понимать, что еще слишком юна, чтобы быть ее наперсницей.
— Ванесса так не думала.
Ее заявление обескуражило Итана, заметила Эбигейл. Он-то полагал, что никто не знает об их отношениях с Ванессой. — Пусть мне было не так уж много лет, но она доверяла мне. И кому еще она могла довериться?
— Значит, она передала тебе свою версию событий, и ты приняла это за чистую монету?
— Не хочешь ли ты сказать, что Ванесса лгала? — Несмотря на все попытки сдерживаться, голос ее звучал гневно и с вызовом, а щеки пылали. — Ну, конечно, она уже не сумеет защитить себя, а потому ты можешь рассказывать все, что заблагорассудится.
— Я не пытаюсь бросить тень на ее имя, только…
— Да тебе это и не удастся! — заявила Эбигейл решительно. — Она была самой обаятельной, великодушной, доверчивой из всех, кого я знала. А то, что ты сделал с ней, было подло…
Протестующим движением руки Итан прервал ее.
— Мне нечем гордиться, но, поверь, не я был причиной…
— А почему я должна тебе верить — ведь ты лжец!
— Но на каком основании, — вставил он, — ты бросаешь мне в лицо такие страшные обвинения?!