— И ты сбежала в Кингстон? — спросил Итан, напомнив ей, на чем они кончили разговор.
— Никуда я не сбегала. Я просто уехала.
— А что твоя тетушка сказала по этому поводу?
— Ничего. Она, должно быть, вздохнула с облегчением. Мне кажется, она чувствовала себя преисполненной гордости за то, что выполнила свой долг в отношении меня. А если бы я ушла от нее, но осталась жить в том же городе, это выглядело бы так, будто она не смогла обеспечить мне достойную жизнь. А тетушка Мариза терпеть не могла делать что- либо иначе, как на пределе совершенства.
— Однако она не была такой уж совершенной заменой родителям.
— Она сделала все, что могла. Не ее вина, что она была завалена работой. Даже если бы она и пыталась, все равно никто не смог бы заменить мне мать.
Итан сочувственно кивнул.
— Мне посчастливилось больше — мои мать с отцом еще живы и здоровы. И я представить себе не могу, чтобы называть матерью или отцом кого-то другого.
— Мой отчим был ко мне очень добр, — сказала Эбигейл. — Я называла его папой, потому что не знала родного отца. — Она снова оторвала от грозди винограда одну ягоду. Слишком много рассказывает она Итану, подумала Эбигейл. Ей не хотелось, чтобы он лез в ее жизнь, и самой не нужно было знать о нем больше, чем она уже знала. Она не станет в свою очередь задавать ему те же вопросы.
— Я и представить себе не могу, что значит быть единственным ребенком в семье, — сказал Итан, словно угадав ее мысли. — Мои братья и сестры для меня очень дороги.
— А мне была дорога Ванесса, — отвечала Эбигейл. — Пусть мы и не были родными сестрами, она была самым близким мне человеком.
— Понимаю, — вздохнул Итан. — Но ты действительно хорошо ее знала?
— Достаточно. — Эбигейл враждебно посмотрела на него. — Ее отец был женат на моей матери шесть лет. Она всегда обращалась со мной как с младшей сестренкой. Я была на ее бракосочетании. Одетая в небесно- голубой шелк, с короной из цветов на голове, Эбигейл так гордилась честью возглавлять процессию в храме, идя рядом с Ванессой, которая была совершенно неотразима в белоснежном подвенечном платье, выписанном для нее женихом из известного европейского дома моды.
— Она рано вышла замуж, — сказал Итан. Кусок сыра позабытым лежал у него на тарелке.
— Ей был тогда двадцать один год.
Итан глянул на нее с явным удивлением.
— Я думал, что она была даже моложе.
— С чего ты это взял?
— Ванесса мне сказала, — ответил Итан.
— Ты, должно быть, неверно ее понял.
Последовало непродолжительное молчание.
— Мел, очевидно, был значительно старше ее?
— Он имел преимущество перед ней.