Поэтому он сказал своему старшему брату: «Мой бывший господин, владыка Антонио Маврик, герцог Нахейры, знает, что я поправился; было бы хорошо навестить его. Кроме того, он не выплатил мне моего последнего жалования. Я хотел бы поговорить с ним».
После недавнего путешествия слуги Игнатия к картезианцам Гарсия был настороже, он всего мог ожидать от брата. Боясь огласки, он отвел его в одну из комнат и стал настоятельно просить брата не уезжать: «Герцог Нахейры, вице-король Наваррский, сейчас в немилости у Карла V. Сейчас тебе будет трудно что-либо получить от него».
Игнатий улыбался, но в глазах его сквозило мягкое упрямство… «Своим ответом я, хотя и не выдал правды, успокоил брата, благодаря чему мне удалось ускользнуть от него».
Следовательно, приготовления делались так, как если бы дело шло о поездке в Наваррет. Одетый и вооруженный, согласно своему званию и положению, с двумя слугами и в сопровождении другого брата, он вскочил на мула и направился в Наваррет, захватив немного денег, Часослов Божьей Матери, иконку Ее «Милосердия» и впоследствии ставшую знаменитой тетрадь, исписанную красными и синими чернилами.
Он намеревался добраться до Барселоны, чтобы там сесть на корабль, идущий в Святую Землю. По возвращении оттуда он собирался принять решение: должен ли он стать картезианцем или нет.
По пути в Наваррет он сделал крюк, чтобы посетить одну из своих сестер, жившую тогда в замке семьи Араосо в Оньяте, родине его невестки. Оставив там брата, он отправился с двумя слугами в Наваррет.
Считая бесполезным лично являться к герцогу Нахейры, Игнатий ограничился посылкой письма его казначею с напоминанием о недоплаченном жаловании. Герцог будто бы сказал: «Даже если бы я нуждался в деньгах, я бы всегда нашел их для Лойолы». Кроме того, герцог предложил ему хорошее место. Игнатий поблагодарил герцога, но отклонил его предложение.
Полученные деньги он разделил на две части. Одну из них он распределил между лицами, оказавшими ему услуги. Другую он принес в дар Наварретской Божьей Матери — для украшения Ее иконы. После этого он отпустил обоих слуг и верхом на муле отправился в Монсерат.
Онекоторых подробностях этого путешествия нам сообщает сам Игнатий: «По дороге в Монсерат я принес, — говорит он, не указывая ни числа, ни места, — обет целомудрия. Случилось мне также встретить по пути мавра, с которым у меня завязался разговор». Беседа пошла о Пресвятой Деве. Мавр соглашался, что зачатие Иисуса Христа было делом Божьим, но отрицал девственность Пресвятой Марии после Рождества Христова. «Несмотря на многочисленные приведенные мною доводы, он ни за что не хотел отказаться от своих возражений. Под конец мы расстались, и мавр, пришпорив своего мула, поскакал вперед. Между тем, недовольный собою и возмущенный его речами, я спрашивал себя, не должен ли я, пока не поздно, отомстить за бесчестье, нанесенное Божьей Матери. Долго я пребывал в сомнении, не зная что предпринять. Чтобы выйти из затруднения, я решил отпустить поводья мула, оставив их свободными на его шее. Если он пойдет вслед за мавром, я догоню его и нанесу ему удар кинжалом. В противном случае я пощажу его». Предоставленный самому себе, мул избрал иную дорогу, нежели мавр. Наш путник увидел в этом указание Провидения.