А потом пришёл провиант и погреб был забит под завязку. Общине это обошлось в последние пятьдесят рублей. Извозчики, закончив перетаскивать груз, получили расчёт, и уже совсем было собрались отчаливать до дому, как на горизонте нарисовались новые персонажи. Старшой тут же прижух и стал нервно оглядываться, прикидывая куда бы смыться.
— Сашок, баб в лес гони. Я этих знаю. Уроды. Развлекаться приехали.
'Уродов' было аж шесть штук. Один был вооружён ружьецом, у остальных были самострелы и копья.
— Трындец!
Дубинин посмотрел на выезжающих из леса верховых и растеряно выругался.
— Старшоооой… твоя работа?
Мужика перекосило.
— Да иди ты на хер! Видать с хуторов навели. Я дела честно веду! Веришь?
Сашка посмотрел на простое и открытое лицо мужчины и кивнул.
— Верю.
Дела были не ахти. Женщинам бежать было поздно и их, вместе с бабушкой и детьми, заперли в доме. Трое извозчиков, извиняясь, сразу заявили о своём нейтралитете.
— С нас-то брать нечего. Заплатим червонец, они нас и отпустят. Из-за полтинника с караванщиками ссориться не будут. Телеги ничего не стоят, а лошадей они нигде не продадут — клеймённые.
Володька и Олег были на лесозаготовках, и рядом с Сашкой остался только, судорожно сжимающий дубину, Бахмутов.
'Приехали'
Шестеро мордатых крепких парней, уверенных в себе и в своей безнаказанности, весело перешучиваясь, подъехали к калитке и загоготали.
— Эй, хозяин! Чего столбом стоишь? Гость в дом, Бог в дом! Принимай!
У Сани противно свело живот от страха. Драться он толком не умел, хотя и хлюпиком не был. А ещё он не был дураком и отлично понимал, что шансы у него — меньше, чем нулевые.
'Отступать нельзя!'
— Кхмм. — Голос предательски подрагивал и давал 'петуха', отчего 'гости' хищно ухмылялись.
— И вам… не болеть… — Саша мучительно подыскивал слова. Славка стоял, замерев, как статуя, раскрыв рот и мелко дрожа. Глаза у него были бараньи. Сашка мельком глянул на него и его передёрнуло.
'Овца! Неужели и я так со стороны выгляжу?'
Злость не пришла, но страх куда-то исчез. Противный холод в груди пропал. Незаметно для себя Дубинин выпрямил спину и, положив руку на обух топора, спокойно продолжил.
— А езжайте-ка вы, люди добрые подобру-поздорову.
'Блин, скажи нормально!'
— Валите, говорю, отсюда!
Улыбки с лиц 'уродов' смело в одну секунду. Спешившись, они вплотную подошли к редкому забору.
— Слышь, герой, не дерзи. — Предводитель отодвинул деревянную задвижку и вошёл внутрь. — Я с тобой по-человечески, а ты… Старшой, гони двадцатку и вали. Ты, — он кивнул Славке, — хавчик тащи и баб веди. А ты…