Маша загорела, похудела и, как показалось Егору, очень похорошела. Она так явно обрадовалась встрече с ним, что он, не долго думая, выпалил:
— Машенька, выходи за меня замуж!
Кругом толпились люди, на них оборачивались — кто с недовольством, кто с откровенной завистью, — а они все стояли, обнявшись, на платформе возле опустевшего вагона.
Маша не стала кокетничать, ахать, что всё де так неожиданно, говорить, что должна подумать… Только кивнула и потянулась к Вадиму. Она всегда предпочитала обходиться без слов, если была такая возможность. Вот и теперь — обошлась.
— Я люблю тебя, — спохватился, наконец, Егор. — А ты?
— Гошенька, если бы ты был повнимательнее… Я тебя еще со школы люблю.
Она единственная называла его Гошей, а не Егором. И она действительно его любила: только его поглощенность своей профессией, вообще — творчеством помешало ему понять это давным-давно.
И родители Егора, и родители Маши восприняли их решение пожениться со спокойной радостью. Даже проблемы с жильем у будущих супругов не возникло: из двух трехкомнатных квартир сделали три двухкомнатные в одном и том же районе — около станции метро Коломенская.
Квартира молодых была в многоэтажном сине-белом здании, выходившем на набережную Москвы-реки. От вида из окон с непривычки к высоте кружилась голова, а будущее представлялось таким же безоблачным и великолепным, какими были эти предсвадебные недели удивительно ясного и теплого сентября. И даже несколько неожиданная для Егора просьба Маши обвенчаться не слишком его поразила, хотя до этого времени особой набожности в своей невесте он не замечал.
Маша оказалась права: церковный обряд был куда более ярким, торжественным и впечатляющим, чем состоявшаяся на несколько часов раньше, стандартная процедура регистрации брака в районном ЗАГСе на унылой, продуваемой, казалось, всеми ветрами, Кантемировской улице в неказистом типовом двухэтажном сооружении. Казенная роскошь помещения, ярко-розовые стены в сочетании с обильной позолотой положения не спасали.
Зато Царицынский парк, где стояла церковь, был прекрасен в багряно-золотой листве. И сама церковь, нежно-зеленая с белым, с невысокой колоколенкой и куполом, казалась такой уютной, теплой. Егор, чуть ли не впервые в жизни попавший в действующий храм, да еще в качестве одного из главных лиц церемонии, был не просто поражен — потрясен всем происходящим.
Священник благословил жениха и невесту. Потом подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
«Бла-го-сло-ви, вла-дыко!» — медленно, колебля волны воздуха, начал речитативом дьякон.