Основой гневу служит гнев
Эксперименты Цилльманна, похоже, объясняют динамику знакомой всем семейной драмы, свидетелем которой я стал, придя в супермаркет за покупками. Между стеллажами дрейфовал голос молодой мамаши, выразительно и размеренно твердившей своему трехлетнему сыну категорическое «Поставь... это... обратно!».
«Но я это хочу!» — хныкал он, еще крепче цепляясь за коробку с зерновым завтраком «Черепашки ниндзя».
«Поставь это обратно!» — уже громче последовал приказ, а ее гнев явно набирал обороты.
В этот момент девочка, сидевшая в тележке, уронила банку с вареньем, которую она хватала губами. Когда банка, упав на пол, разлетелась вдребезги, мамаша взвизгнула: «Так я и знала!» и, отвесив крошке звонкий подзатыльник, в бешенстве вырвала у сына из рук коробку и с шумом швырнула ее на ближайшую полку, потом сгребла его в охапку и ринулась по проходу, толкая перед собой опасно накренившуюся вбок тележку; девочка в тележке громко рыдала, а мальчик, болтая ногами, вопил: «Отпусти меня, ну отпусти же меня!»
Циллльманн установил, что когда организм уже взвинчен, как, например, та мамаша из супермаркета, и что-то провоцирует «эмоциональный налет», то следующая эмоция, будь то гнев или тревога, окажется необычайно сильной. Такова динамика процесса, когда кто-то приходит в ярость. Цилльманн рассматривает нарастающий гнев как «последовательный ряд провокаций, где каждая запускает возбудительную реакцию, которая затухает очень медленно». В этой последовательности каждая следующая провоцирующая гнев мысль или ощущение становится спусковым мини-крючком для создаваемых миндалевидным телом волн катехоламинов, причем каждая волна формируется на гормональном импульсе предыдущих волн. Вторая волна приходит до того, как первая уже стихла, а третья — на пике первых двух и т.д. Каждая последующая волна «едет» на хвостах предыдущих, быстро повышая уровень физиологического возбуждения организма. Мысль, которая поступает в это скопление позже, повышает степень раздражения гораздо больше, чем та, что приходит вначале. Таким образом, гнев растет на гневе, а эмоциональный мозг «раскаляется» чем дальше, тем больше, и в итоге ярость, не сдерживаемая разумом, легко переходит в буйство.
В этот момент люди неумолимы и не доступны доводам разума; все их мысли вращаются вокруг мести и ответных действий, и они полностью забывают о возможных последствиях. Как объясняет Цилльманн, этот высший уровень возбуждения «питает обманчивое представление о силе и неуязвимости, которое может воодушевить и способствовать агрессии», когда взбешенный человек «за неимением когнитивного руководства» полагается на самые примитивные ответные реакции. Побуждение, исходящее от лимбической системы, преобладает; руководством к действию становятся грубейшие уроки жестокости жизни.