– Ежели бы мне было дозволено заставить тебя задыхаться от страсти, ты бы мне все рассказала, – заметил он. – Но это идет вразрез с предписаниями врача.
– Он только предупредил, чтобы я избегала усилий и не задевала рану. – Она искоса стрельнула по нему взглядом. – Воспользуйся своим воображением.
Вир встал и пошел прочь.
– О, кажется, у тебя такового не имеется, – подначила она.
– Еще раз подумай, – не оборачиваясь, бросил он. – Я просто собрался проверить, надежно ли заперта дверь.
Да уж, Вир едва-едва успел привести в порядок одежду жены и свою собственную после любовной интерлюдии. А все потому, что девочки – у которых явно отсутствовало чувство благоразумия – решили поднять громовой стук в дверь гостиной в точности в тот момент, когда он приступил к допросу жены о Миранде.
– Пошли вон! – приказал он.
– Что вы там делаете? С кузиной Лидией все хорошо?
– Гав! – это подала голос Сьюзен.
Вир расслышал панику в их голосах и вспомнил, как их не впускали в комнату брата, когда тот был смертельно болен.
Он подошел к двери, отставил стул, которым припер ручку, и открыл все настежь.
И уставился сверху на два бледных встревоженных личика.
– Я только шлепал свою жену, – пошутил он. – По-дружески.
Две пары глаз цвета морской волны дернулись в сторону Лидии, которая возлежала в полной достоинства позе на диване. И улыбалась.
– Как вы можете… ой! – вскрикнула Эмили, когда Элизабет двинула ее локтем под ребра.
– Он имеет в виду «ты-сама-знаешь-что», – зашептала Элизабет.
– О.
Сьюзен с подозрением обнюхала его. Затем прошла к хозяйке, чтобы и ее понюхать. Затем что-то проворчала про себя и шлепнулась на брюхо рядом с диваном.
Набравшись смелости, девочки вслед за ней устремились к герцогине и устроились на ковре рядом со Сьюзен.
– Простите, – извинилась Элизабет. – Мне никогда и в голову не пришло. Тетя Дороти и дядя Джон сроду не закрывались в гостиной с этой целью.
– Или в любой другой комнате, – подхватила Эмили. – По крайней мере, я что-то не замечала.
– В спальне, – уточнила Элизабет. – Им ведь приходится заниматься этим иногда. У них же девять с тремя четвертью детей.
– Когда у вас девять с тремя четвертью, – подойдя к ним, сказал Вир, – полагаю, спальня – это единственное место, где вы можете молиться об уединении – если запрете дверь.
– Но вы можете заниматься этим, где хотите, – великодушно предложила Элизабет. – Мы вас больше не прервем. Мы просто не поняли, вот и все.
– Сейчас-то мы понимаем, – вступила в разговор Эмили, – и будем держаться подальше – и попытаемся это мысленно представить, – добавила она со смешком.