На Винегар-Ярде Вир едва коснулся губами ее рта. На этот раз он устроил долгую неспешную осаду в виде умопомрачительного поцелуя.
И встретился с самым большим потрясением в своей жизни.
Она не умела целоваться.
Ушло мгновение на то, чтобы эта несуразность дошла до него, и прежде чем он полностью осмыслил ее, Гренвилл быстренько уловила основы. Между тем ему с трудом удавалось отвлечься от соблазнительно извивающегося под ним тела или запаха, этой настоящей ловушки для мужчины. Он слишком быстро загорелся, чтобы спорить с собой, девственница она или нет, и полагается ли ему иметь до этого дело. И так как его не увлекли душевные искания, то странно, что он остановился. А он именно это и сделал, потому что что-то его… насторожило.
Произошло это тогда, когда он поднял голову и спросил:
– С вами все хорошо?
И совершил явную тактическую ошибку, потому что она оттолкнула его с удивительной силой, подхватила свои ботинки, вскочила с пола и сиганула в окно, пока он пытался сообразить, что же произошло.
Сейчас, однако, не составило трудов понять, что она сбежала. Выбросив все из головы, он перебрался через подоконник и быстро спустился.
Быстрый обыск сада ничего ему не принес, но он отследил ее путь через заднюю калитку. Поспешно удирая, она оставила ее приоткрытой, избавив его от хлопот и бесполезной траты времени на возню со щеколдой.
Он пробежался по проходу, ведущему на улицу, достигнув которой, услышал быстро удаляющиеся шаги.
Мелькнувшие юбки подсказали ему, что мегера только что завернула за угол.
Вир ускорил шаг и последовал за ней… и понял свою ошибку за полсекунды до того, как трость ударила его по ногам.
Он услышал треск костей, почувствовал боль, пронзившую ноги, и увидел, как земля стремительно несется ему навстречу, и все в одно мгновение.
Сначала он выругался.
Затем рассмеялся.
Потом снова рассыпался в проклятьях.
Сжав кулаки, Лидия стояла, свирепо уставившись на Эйнсвуда. В какой-то ужасный момент она было решила, что нанесла ему серьезное увечье. Ей следовало быть сообразительней. Понадобилось бы стадо бешеных быков, чтобы нанести хоть сколько-нибудь значительный вред этому мужлану.
– Не ждите от меня сочувствия, – предупредила она. – Можете валяться здесь хоть до Судного дня, мне все равно. Вы вынудили меня сломать мою любимую прогулочную трость, пропадите вы пропадом.
Ну, хоть не его ноги, как она боялась.
Застонав, он приподнял голову.
– Что за чертов грязный трюк, – проворчал он. – Вы устроили мне засаду.
– А не чертов ли грязный трюк вы сыграли со мной в той гардеробной? – возмутилась она. – Ведь вы же знали, что я не посмею оказать вам сколько-нибудь достойное сопротивление. И не говорите мне, что было бы достаточно просто обойтись выговором, потому что на вас никаких слов не хватит.