Марионетта уже свернула на Бродвей и шла мимо магазинов, людей и суеты пригородной жизни. Оглядывалась на прохожих: усталую женщину с двумя детьми в коляске, мрачную матрону с огромным количеством свертков, девушку в мохеровом свитере, выходящую из магазина пластинок. Любят ли они, эти женщины? Есть ли у них свой Микки Энджел, который где-то ждет? «Возможно, такое не так уж часто случается, — подумала она. — И, видимо, старый Альфонсо Моруцци в чем-то прав. Как это он сказал? „В горе и радости“. И чаще бывает в горе». Она свернула на Эндикот-гарденс. Может быть, ей повезло куда больше, чем она думает. По крайней мере, у нее были несколько недель счастья. Вероятно, такие, как Альфонсо Моруцци, не имели и этого. Возможно, большинство людей просто бредут по жизни от рождения до смерти, так и не познав, что такое страсть. Возможно, возможно… Все это, в конечном итоге, не имело значения. У нее нет выбора. Она не должна об этом забывать. Марионетта дрожала. Она уже подошла к калитке дома номер двадцать четыре.
В первый раз после ухода из квартиры Альфонсо Моруцци она помедлила. Дом выглядел таким же, как всегда, с аккуратными занавесками на окнах, подстриженным газоном, но Марионетте он казался тюрьмой, пристойным фасадом камеры пыток. Однако она должна туда вернуться…
Женщина медленно толкнула калитку и по дорожке прошла к входной двери. Она знала, что в любую минуту муж может открыть дверь, втащить ее в дом и начнется прежний ад, та жизнь, где она была миссис Моруцци. И верно, она услышала шаги в холле как раз тогда, когда хотела открыть дверь. Но Марионетта даже не успела вставить ключ в замочную скважину — дверь распахнулась. Испытывая дикий ужас, женщина подняла глаза.
— Барти… — начала она, но тут же осеклась.
На пороге стоял ее брат Антонио. Она изумленно смотрела на него, моргая, с ключом в руке.
— Тони? — недоверчиво спросила она. — Тони?
Брат молча придержал дверь и пропустил ее в холл.
Она повиновалась, потеряв дар речи. В холле стояла, заламывая руки, миссис Мак-Куин. При виде Марионетты она коротко вскрикнула и бросилась к ней.
— Миссис Моруцци! — воскликнула она дрожащим голосом. — Мадам! — Она схватила руки Марионетты, явно радуясь ее появлению. — Я так боялась того, что этот ужасный человек может с вами сделать, и все по моей вине! Мне так жаль, простите меня…
Как во сне, Марионетта сжала руки женщины. Ее так потрясло присутствие брата в этом доме, что она не находила слов и вопросительно смотрела на него поверх трясущихся плеч миссис Мак-Куин.
— Тони? — повторила она. — Что ты здесь?..