Остальные согласно зашумели. Антонио нервно оглянулся, ища поддержки, и облегченно вздохнул, заметив черный полицейский фургон, со звоном въезжающий на улицу.
— Все назад! — приказал он. — Отойдите!
Толпу оттеснили на тротуар, а около тела остановился черный фургон. Девушка все еще боролась с Антонио.
— Это Уолли! — услышала Марионетта, хотя девушка от страха почти потеряла голос. — Это Уолли!
— Прибереги свои показания до полицейского участка, — велел Антонио, грубо заталкивая ее в фургон и захлопывая дверцу.
— Антонио! Тони! — Но Марионетта не смогла до него докричаться.
Он поспешил сесть рядом с водителем, и машина тронулась. Толпа дружно вздохнула и повернула головы к тому месту, где лежала Сильвия. Там на мостовой виднелось лишь пятно крови. «Скорая помощь» уже отъезжала. Среди толпившихся послышались возгласы недовольства, и люди начали расходиться. Единственным свидетельством того, что здесь произошло убийство, была бьющаяся на легком ветру белая лента, которой полиция отметила место преступления.
Марионетта была не в состоянии думать. Перед глазами все еще стояли маленькая рука, блестящая серебряная цепочка с крестом и печальные глаза, устремленные в вечность. Сильвия, ее подруга, умерла!
Кто-то взял ее под локоть.
— Пошли, — мягко произнес Карло, — пошли домой.
— Но ведь это Сильвия, — выдохнула Марионетта, — Сильвия Конти.
Карло удивленно остановился.
— Сильвия, с которой ты вместе училась? Которая работала в кинотеатре?
Марионетта кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Карло закусил губу.
— Я слышал, она пошла по кривой дорожке. Вот еще прибавится дурной славы итальянцам! Завтра это будет во всех газетах. — Он снова потянул девушку за руку. — Пойдем, ты ей уже ничем не поможешь…
Погода в день забега официантов выдалась хорошая. Марионетта свесилась из окна и наблюдала за прохожими, направляющимися к центру Сохо. Многих из них она знала: вон братья-мальтийцы из игорного клуба на Крик-стрит, старушка, продающая газеты около метро на Лейстер-сквер, а вон многодетная женщина с усталым лицом, которая живет над «Бифалко», мясник с Фриз-стрит. Казалось, все, кроме Марионетты, вышли сегодня на улицу.
Окна квартиры Перетти смотрели на фасад здания, и каждые несколько минут кто-нибудь выходил из подъезда и махал девушке. Жильцы дома представляли собой сплоченную семью, и, хотя к Перетти, как к сицилийцам, относились немного настороженно, они все равно были частью маленького мира итальянских рабочих-иммигрантов в Сохо. И все знали, что Франко Перетти умирает. Сегодня во время утренней мессы несколько человек подошли к Марионетте и ее братьям, чтобы сказать, что они поставили свечу за больного старика. Девушка, которая тоже зажгла свечу у гипсовых ног Девы Марии, была благодарна соседям за участие. Но, несмотря на то что она должна была молиться, чтобы Господь принял душу дедушки, она все время помнила о Сильвии и ее печальных мертвых глазах.