Что-то не звонят бравые пинкертоны, шериф и инспектор, усмехнувшись, вспомнила вдруг девушка.
Она опять погрузилась в письма миссис Браун. Кэти знала, что сейчас придет Гарри, и была готова к разговору с ним.
И действительно, через пять минут дверь отворилась и в комнату вошел Гарри. Он сел в кресло возле кровати миссис Браун и стал изучающе смотреть на Кэти.
— Что-то я не понимаю, — медленно начал он. — Ты не рада, что мама завещала тебе драгоценности Греты Гарбо?
— Мне приятно, — так же медленно, в тон ему ответила Кэти, — что миссис Браун посчитала меня достойной хранить завещанное ей Гретой Гарбо. — Она помолчала и спокойно добавила: — Но я боюсь, что это создаст много проблем. Не стану же я носить эту диадему, и продать я ее тоже не смогу. Значит, надо всю жизнь держать ее в депозитарии какого-нибудь надежного банка…
Гарри задумался.
— Пожалуй, ты права. Мама на всю жизнь потеряла покой, постоянно думая, целы ли эти драгоценности. Она боялась надолго уезжать из дома. Года три держала их в бронированном сейфе, потом решила, что он портит интерьер ее спальни. Наконец приобрела на аукционе секретер с потайной нишей и, кажется, успокоилась. И все-таки эти драгоценности, можно сказать, свели ее в гроб…
Гарри с грустью посмотрел на пустую кровать матери и задумчиво погладил подушку.
Он вздохнул и, встав с кресла, зашагал по комнате, засунув руки в карманы. Потом остановился возле Кэти, сидящей у секретера с письмами миссис Браун, положил руки ей на плечи и, чуть сжав их, с тоской в голосе произнес:
— Ну что ты маешься сама и мучаешь меня, Кэти?!
Кэтрин положила свои ладони на пальцы Гарри, лежащие на ее плечах, и тихо проговорила:
— Прости меня, пожалуйста, я действительно заставляю тебя мучиться, но ничего не могу поделать с собой.
Гарри наклонился над девушкой, высвободив руки из-под ее горячих ладоней, и, взяв в руки ее лицо, мягко и нежно поцеловал в губы.
— Девочка моя, — горячо проговорил он. — Это ты прости меня! Это я доставил тебе столько горьких минут!
Гарри встал на колени и стал целовать ее руки. Кэти высвободила их и стала ласково гладить его волосы.
— Милый! — Казалось, она с трудом произнесла это. Но Гарри уткнулся лицом в ее колени и замер от этого сладкого слова. — Подожди немного… — Ее голос звучал умоляюще. — Пусть пройдет какое-то время, я должна разобраться в себе.
— Я люблю тебя, — глухо сказал Гарри. — И чувствую, что виноват перед тобой. Хотя сначала не понял этого…
В этот момент раздался телефонный звонок.
Сначала Гарри говорил хмуро и отрывисто. Но скоро в его голосе зазвучала радость.