— Мы делали это прошлой ночью, Роберт.
— Но не так, как сегодня, Абигейл.
Боже, помоги им, совсем не так, как сегодня.
— Ты хотела знать, что мы с моей воображаемой женщиной делаем перед битвой. Так вот, это часть фантазии. Стань этой женщиной. Ощути себя, как я ощущаю тебя. Шелковистая влага там… — Он потерся их сплетенными пальцами о нежные лепестки лона. — Тугие ножны плоти внутри.
Абигейл задохнулась.
— Роберт…
— Что ты чувствуешь, Абигейл?
— Тебя… твои пальцы.
— И твои тоже. Наши пальцы. У тебя такая мягкая кожа… мокрый бархат. Никогда не дотрагивался до женщины так, как сейчас до тебя. Чувствуешь? Это твой грот смыкается вокруг нас. Видишь… там в самой глубине губка…
Он чуть нажал на мягкую упругую губку, вынудил Абигейл сделать то же самое, зная, что ее запястье потирает крохотную набухшую изюминку. Ее лоно упрямо втягивало их сплетенные пальцы.
— Именно это ты ощущаешь, когда я вхожу в тебя. Когда я снова введу наши пальцы, расслабься, а потом натужься, совсем как когда принимаешь мою плоть.
Он зарылся лицом в ее волосы.
— Мне это нужно, Абигейл. Пойми сама, какая ты жаркая, тесная и мокрая.
Мне нужно, чтобы ты почувствовала мою боль.
Нужно разделить ее с кем‑то, иначе я просто не смогу с ней жить.
— Но это только часть, Роберт, — прошептала Абигейл. — А остальное? Как можешь ты почувствовать то, что чувствую я?
Роберт крепче прижался к ней.
— Пообещай, что честно скажешь, если это покажется тебе отвратительным.
— Ты сам говорил, что, если я соглашусь, возврата не будет. Я хочу почувствовать то, что чувствуешь ты, Роберт… если это возможно.
— Более чем, Абигейл.
— Но как…
Роберт осторожно вышел из Абигейл, отпустил ее руку и, поцеловав в затылок, соскользнул с кровати.
— Куда ты идешь? — нетерпеливо пробормотала она, сгорая от возбуждения. Роберт набрал в грудь воздуха.
— За маслом.
Молчание казалось осязаемым.
Роберт ждал взрыва возмущения той фантазией, которую он питал, жизнью, которую вел… Понимал ее потрясение, неуверенность, и вдруг…
— Оно в буфете.
Колени у него подогнулись. Облегчение было так велико, что Роберт едва не упал. И его тут же захватила первобытная потребность владеть и обладать.
Ни один мужчина не отважится на то, что он сделает сейчас.
Он схватил влажную мочалку, висевшую на умывальнике, отыскал крохотный кусочек масла в буфете.
Абигейл уже успела сесть.
— Что мне делать?
— Ложись на живот, потом вставай на колени так, чтобы голова оказалась на подушке.
— Ты… тебе уже приходилось это делать?
Он погладил ее по щеке, пригладил спутанные волосы. Его руки, привыкшие держать смертоносное оружие, сейчас дрожали.