В доме раздался громкий, невнятный крик – мужской! – и сразу же грохот. Как будто упало что-то тяжелое. Вслед за этим раздались выстрелы: один, второй, третий… Я бегом кинулся к окну, и тут же раздался еще один выстрел, и под звон разбитых стекол и треск оконных рам к моим ногам рухнул… Саша Чернов! Ах, сволочи!
Одним прыжком оказался на подоконнике. И не сразу понял, что, собственно говоря, произошло. На полу в неестественных позах двое мужчин. Рядом с ними – привязанная к опрокинутому креслу Вера. Лицо в крови, но глаза открыты – в сознании, значит. А неподалеку – Екатерина Павловна. Наклонилась над вторым опрокинутым креслом и что-то делает. А, отвязывает от него Викентия Эдуардовича. Картину завершает пистолет, лежащий на краю обеденного стола.
Екатерина Павловна обернулась на шум, с которым я ввалился в комнату, и, кажется, не слишком удивилась. Только кивнула:
– Пал Палыч, помогите Веру отвязать. Я тут сама справлюсь.
Если можно сказать «легко отделалась», то с Верой именно так и было. Разбитый рот, синяк под глазом и затекшие, опухшие руки. Слава богу, жива! Даже не ранена. Когда я перенес ее на диван, она что-то пробормотала, значит, все в порядке. Повернулся к лежащим на полу мужикам. Одного, кажется, опознал, хотя вошедшая в затылок пуля на выходе не пощадила лица. Тем не менее это был тот самый Таракан – Гена Белов. Допрыгался.
Второй был мне неизвестен. У этого лицо практически не пострадало. Если, конечно, не считать дырки точно посередине переносицы. Стрелял, похоже, снайпер. Совершенно очевидно, что не Саша… Господи, я же оставил его на улице раненным!
– Кто из них ранил Сашу? – спросил я, направляясь к двери.
– Никто. Я стреляла три раза.
Не веря своим ушам, посмотрел на Екатерину Павловну. Схожу с ума или это действительно она сказала? Баба Катя помогла Викентию Эдуардовичу сесть поудобнее, выпрямилась и посмотрела мне в глаза.
– Не сомневайся, старуха из ума не выжила. Раз говорю – я, значит, так оно и есть. На поселении-то лучше меня только мужик мой стрелял, пока не спился. А у нас так: в глаз, чтобы шкуру не портить.
– А в Сашу?
– Промашка вышла, старая все-таки.
– Вы в своем уме?! Стрелять в моего помощника…
Баба Катя двинулась к двери, сделав мне приглашающий жест. Мы с ней вдвоем подошли к Саше. Он был без сознания, но жив.
– Давай-ка тащи его в дом, – скомандовала старуха. – Разговор интересный будет. Твой заместитель, говоришь? Большего дерьма не нашел?
Мы перенесли Сашу в дом. Когда баба Катя закончила его перевязывать, он открыл глаза и уставился на меня так, будто увидел привидение. Или двухголового теленка. Потом снова потерял сознание.