– Простите, пожалуйста, у меня страшно болит голова, я почти ничего не соображаю. Наверное, это реакция…
– Не наверное, а точно, – уже гораздо менее сердито отозвался Павел. – Сейчас я вам дам еще одну таблетку, должно стать полегче. А может быть, вам не стоит ездить на поминки? Свалитесь – кто ухаживать станет?
– Андрей, наверное, – попыталась я пошутить. – Он вроде как начал было, да капсула помешала.
– Мне почему-то кажется, что Андрею будет приятнее ухаживать за здоровой женщиной, чем за больной, – не принял шутки Павел. – Возьмите таблетку. Все-таки лучше бы вам не ездить на поминки. Что-то мне тревожно…
Я чуть не подавилась лекарством: услышать такое из уст Павла было, мягко говоря, неожиданностью. Да и само предложение мне показалось диким.
– Да вы что! Как же я могу не поехать? Нет, это совершенно невозможно! И потом, я же не одна там буду, так что не волнуйтесь за меня. Посижу в уголке, помолчу.
– Ну если только помолчите… Наташа, пожалуйста, постарайтесь сегодня как можно меньше общаться с вашим приятелем. Он становится опасным, а вы можете проговориться в какой-нибудь мелочи: о той же дискете, например. С одной стороны, не хотелось бы его спугнуть раньше времени, а с другой – еще меньше хочется делать из вас «живца».
Я еще раз поклялась, что буду вести себя тише воды, ниже травы, и Павел с явной неохотой повез меня в центр, на Ордынку, где жили Маринины родители. Их огромная квартира, где в дни нашей молодости собиралось по пятнадцать-двадцать человек потанцевать и, вообще, «оттянуться», на сей раз показалась мне мрачной и неухоженной, а не шикарно-вылизанной, как прежде. Возможно, это объяснялось тем, что все люди в ней были одеты в черное. И еще тем, что зимний день за окном был по-прежнему хмурым и неприветливым.
– Не могу поверить, – в десятый, наверное, раз всхлипывала мать Марины. – Такое горе, такое горе! Никого у нас с отцом теперь не осталось, внуков так и не дождались. Для кого теперь жить?
Володя какое-то время сидел рядом с тещей, периодически делая попытки ее как-то утешить. Но потом у него, наверное, кончился запас энергии, и он начал искать глазами знакомые лица. Наши взгляды встретились, и я увидела, как Володя еле заметным кивком приглашает меня выйти из комнаты.
– Я на кухню, – шепнула я Павлу и выскользнула из-за стола.
Володя действительно ждал меня там. Когда я вошла, он как раз убирал в холодильник бутылку водки, а на столе уже стояли две наполненные рюмки.
– Помянем Марину тут, – тихо сказал он. – Мы с тобой, кажется, самыми близкими людьми для нее были. И из прежней компании почти никого не осталось: иных уж нет, а те далече.