«— А в квартире без вас никто не побывал?
— Здесь? Сегодня? Н-не думаю. Зачем?
— Вот и я думаю: зачем нужно было вас пугать. Или это просто, как иногда говорят, „проверка на вшивость“.
— В каком смысле?
— Ну, не в прямом же. Вдруг у вас совесть нечиста и эта записка заставит вас занервничать и даже уехать.
— Занервничать она меня, конечно, заставила. Но уезжать все равно не хочется. Да и Олег вот-вот приедет.
— Вот-вот, это когда?
— Скоро, — усмехнулась я. — Плюс-минус два дня. Или неделю. Мой друг человек совершенно непредсказуемый. Например, сам себе посылку на мое имя прислал. Господи, куда же я ее дела? Совсем из головы вон.
— Посылку?
— Да-да, маленькую такую… Куда же я ее засунула? Слава богу, все в порядке, обычный склероз. Если бы потеряла, Олег бы меня просто убил, он такой».
Нет, язык мой — враг мой. Все рассказала сама и даже не под пытками. Исмаил-бей ждал, глядя на меня очень серьезно, и я решилась. В конце концов здесь ни помощи, ни, тем более, защиты мне здесь ждать ни от кого, кроме него, не приходится, а вляпалась я, судя по всему, по-крупному.
— Да, — сделав глубокий вздох, ринулась я в признание. — Алексей знал и про письмо, и про посылку. Он знал, что посылка у меня в сумке, так что погром в квартире организовал явно не он, пусть и чужими руками. Он все время был у меня на глазах.
— Да, с этой версией приходится расстаться. Это и к лучшему. Алексей представляет здесь интересы еще одного нашего акционера, было бы очень сложно разбираться в этом криминальном клубке. А так круг возможных фигурантов все-таки сокращается.
— Надеюсь, я в него не вхожу? — не без ехидства осведомилась я.
Исмаил-бей усмехнулся.
— Входили бы, если бы не передали мне и письмо, и посылку. Впрочем, тогда и распутывать было бы нечего, я бы просто ничего не знал… до поры до времени. Но как осмелели, однако! Играть со мной в такие игры довольно опасно. Кстати, письмо вам подсунул ваш сосед по лестничной клетке.
— Что? Этот самый, как его…
— Он знает гораздо больше, чем хочет или может показать. Мои люди с ним немного поработали, но добились только того, что выяснили: он прекрасно знает турецкий язык, только почему-то это скрывает.
— Почему такое нежное отношение ко мне? Ему не все равно, что со мной случится может?
— Значит, не все равно, и я постараюсь выяснить — почему. Единственное, что я могу предположить, вы ему просто понравились и он решил как-то вас предостеречь. Но что-то уж слишком сентиментально все это.
— Так что делать с посылкой-то? Администратор, небось, уже извелся в ожидании.