Нет, ну не осел ли он? Топчется в ожидании возле кучи мусора, как влюбленный фанат ждет после концерта звезду, которая так и не появится.
Фред хмуро глядит на смятую коробку, на мусор, прибитый ветром к стене: грязные бумажки, фольгу, банку из-под пива, обрывок красной крученой шерстяной нитки, похожей на ту, которой Ру повязывала волосы.
И вдруг, в первый раз за многие недели, перед ним как живая возникает Ру. Она сидит голышом на краешке незастеленной кровати в их коринфской квартире, подняв кверху загорелые гладкие руки, удерживая тяжелую копну темно-рыжих волос. Ру делит волосы на три части и с сосредоточенной улыбкой заплетает их в блестящую косу, тугую, как трос морского корабля. Перекидывает косу на плечо и заплетает дальше, пока не останется короткий хвостик, потом прихватывает кончик косы резинкой, а поверх нее повязывает алую шерстяную нитку. Наконец, тряхнув головой, забрасывает косу с пушистым медно-рыжим хвостиком через голое смуглое плечо на спину.
Жгучая тоска по Ру охватывает Фреда. При всех своих недостатках, думает он, Ру не способна на театральное притворство. «Пока моря не высохнут до дна», как поется в ее любимой народной песне, не скажет она, что «безумно рада» выступить на какой-нибудь треклятой радиостанции.
И мучительно стыдно Фреду делается при воспоминании, что письмо Ру до сих пор одиноко лежит без ответа, поверх стопки непрочитанных умных книг, в квартире на Ноттинг-Хилл-Гейт. Сегодня же напишу ей, решает Фред, поворачивая от студии к дому. Сейчас же.
Однако почта ходит медленно, до Ру письмо дойдет только дней через десять. Может, позвонить? Дорого, конечно, ну и пусть! Но после такого долгого молчания — больше четырех недель, вспоминает Фред со стоном — Ру опять разозлится. И поделом ему, между прочим. Кричать станет, бросит трубку. А вдруг она будет в это время с другим мужчиной? На это она тоже, черт возьми, имеет полное право! Нет уж. Надо послать телеграмму.
Скажу вам, правду не тая,
Ей-богу, я не лгу:
Чтоб не взлететь на воздух, я
Спиной вперед бегу.
Из английской народной поэзии
В Лондонском зоопарке на дощатой скамейке сидит Винни Майнер и смотрит на белых медведей. Отсюда видно сразу нескольких: один лениво плещется в бассейне, выложенном камнями, другой спит на боку у входа в пещеру и кажется издали похожим на кучу мокрых кусочков желтовато-белого меха, третий прохаживается взад-вперед, то и дело поворачивая широкую морду, грубая шерсть на которой слиплась иголочками, и вопросительно посматривая на Винни блестящими темными глазками.