— Не знаю. Честное слово, не думала. Схожу, наверное, куда-нибудь на экскурсию. Я ведь здесь в первый раз.
— Понимаю. — Винни приходит мысль, что надо бы позаботиться о Барби; именно этого ждал бы от нее Чак. Она силится вспомнить, что рассказывал Чак о дочери, но вспоминается только одно: Барби любит животных. Можно, конечно, сходить с ней в зоопарк… Однако при мысли о том, что придется еще раз идти туда, где она всего пару недель назад смотрела на белого медведя, который был похож на Чака, и была так счастлива, Винни делается так больно и грустно, что она не в силах даже спросить Барби об этом.
— Что ж… до свидания? — говорит Барби смущенно. — Ой, спасибо! — Она берет зонтик. Винни его предусмотрительно закрыла — ведь дождь уже кончился. — Спасибо за все, профессор Майнер, и хорошего дня.
Нет, думает Винни, закрывая за Барби дверь, даже если Чаку этого и хотелось бы, я не смогу. Ну не могу я сделать ничего для девушки, которая по такому случаю желает «хорошего дня». Тем более что всякий раз, когда Винни помогала другим, это кончалось только большими неприятностями и болью. Так-то оно так, да не совсем: были и приятные неожиданности, и интересные события, и даже счастье. Разве она жалеет, к примеру, о том, что дала Чаку Мампсону в самолете книгу?
Винни машинально убирает со стола, а мысли ее только о Чаке. Оказывается, все это время он был болен и знал о своей болезни. Вот почему он просил профессора Джилсона передать ей портрет Старого Мампсона, «если вдруг что-нибудь случится». Он знал, что с ним может что-то случиться, все эти месяцы над ним висел смертный приговор, а Чак не делал ничего, чтобы спастись. Врачам он не верил — так он и говорил не раз, бедный, глупый… Винни, тяжело дыша, выпускает из рук недомытую тарелку. Ей нестерпимо больно за Чака — все это время он жил на краю пропасти и знал об этом, и в то же время Винни на него злится — зачем ходил по краю пропасти, почему не берег себя?
И меня! — неожиданно приходит ей в голову. Ведь он мог умереть прямо здесь, в этой квартире… Тяжело рухнул бы на ковер, выронив из одной большой веснушчатой руки бокал виски, а из другой — тлеющую сигарету.
Или еще страшнее. Винни смотрит невидящими глазами в окно, не замечая, что через край раковины льется на пол вода. Он мог бы умереть в постели, прямо на ней. Винни хорошо помнит, как краснело у Чака лицо (от страсти, казалось ей), как тяжело он дышал (от наслаждения, думала она). Зачем же он продолжал так рисковать? Зачем так поступал с ней? Может быть, поэтому и скрывал, что болен, — боялся, что если б она узнала, то ни за что не позволила бы ему… Ни в первый раз, ни потом…