— Как ни удивительно, самое непосредственное, — сказал Гюлли Ультеой.
Он, похоже, был слегка разочарован, и одновременно испытывал облегчение, выяснив, что я — не очередная «смутная тень очевидца», а вполне обычный человек.
— В качестве моста между этими, казалось бы, совершенно не связанными предметами, — важно продолжил призрак, — выступает известнейшая персона той эпохи, странствующий колдун Хебульрих Укумбийский, память о котором дожила до наших дней. О его происхождении есть немало противоречивых домыслов — начиная с предположения, будто Хебульрих был незаконным сыном Шиншийского Халифа, и заканчивая версией, что он родился в иной реальности и попал к нам, странствуя между Мирами — что, как я сейчас понимаю, теоретически, вполне возможно, случилось же такое с вами. Однако доподлинно известно лишь, что некоторое время Хебульрих путешествовал по Миру на кораблях укумбийских пиратов, расплачиваясь за проезд мелкими чудесами, отсюда и его прозвище. Впрочем, самые великие из своих деяний Хебульрих Укумбийский совершил, когда поселился в Уандуке. В нашей Незримой Библиотеке хранится единственный экземпляр «Записок Хебульриха Укумбийского о некоторых необычайных происшествиях»; лично я еще при жизни перечитал их столько раз, что практически выучил наизусть. Особенно главу, повествующую о том, как Хебульрих за символическую плату купил у чангайцев их глупые сны и перепродал этот товар Уандукским Халифам, охочим до чужих грез. В этой же книге Хебульрих рассказывает, что ему преданно служили все сто два ветра этого Мира за то, что он научил их петь веселые и грустные мелодии; теперь это кажется их естественным занятием, и мало кто помнит, что до Хебульриха наши ветра были молчаливы. Но я чересчур увлекся. Пересказывать «Записки Хебульриха Укумбийского» я могу до утра, а вы, вполне возможно, и сами все о нем знаете.
— Нет, — честно сказал я. — Даже имени его никогда не слышал. — И, устыдившись собственного невежества, поспешно добавил: — Я не так уж долго здесь живу. И у меня, по правде сказать, впервые появилось свободное время для чтения.
— О Хебульрихе Укумбийском уже давно не читают, а рассказывают. Впрочем, не столько у нас, сколько в Уандуке, так что у вас действительно было немного шансов, — великодушно согласился Гюлли Ультеой. — Впрочем, о величайшем деянии Хебульриха Укумбийского дожившие до наших дней уандукские легенды умалчивают. А ведь именно он положил конец явлению, которое вы называете художественной литературой.
— Какой замечательный, душевный человек, — язвительно сказал я. — Надеюсь, памятник ему за это поставили?