Тулак поглядел в сторону, чтобы не встречаться взглядом с весьма проницательным чекистом. Судьба большевистских бонз его не слишком волновала. Пристрелят парочку «товагищей», что за беда? Иное дело Сталин. Но что можно сделать?
— Что можно сделать? — проговорил вслух. — За каждым членом Политбюро закреплен порученец, у входа в кабинет — караул, надежный, курсантский…
Капитан невесело рассмеялся.
— Мне вчера товарищ Бокий о том же говорил. Небитые еще вы здесь… Менять систему охраны долго, да и кадров у вас нет. Я бы посоветовал полностью очистить то крыло, где работает товарищ Сталин. Если невозможно — этаж. Выгнать всех — невзирая на чины и должности, поставить караул из лиц командного состава, пароль менять каждый час и ни в коем случае не пользоваться парадным входом. Это на сегодня, потом можно будет подумать основательно.
Семен быстро кивнул, запоминая. Первым делом следует поговорить с товарищем Товстухой. Сталинский помощник сам недавно жаловался на слабость здешней охраны. «Культ Личности» тоже хорош — ходит по городу с одним порученцем, а на все советы быть осторожнее только брови хмурит.
— Сейчас и займусь. Спасибо, Михаил! — Тулак протянул ладонь левой, улыбнулся. — А скажите, как вам наш мир? Первое впечатление иногда самое верное.
Капитан крепко пожал руку, задумался на миг.
— Я не судья, всего лишь гость. Но если о первом впечатлении… Перестал бояться. Здесь могут убить, но убивать будут за конкретные грехи, а не как статистическую единицу. И еще… Рискну повториться: небитые вы здесь. Это и хорошо, и плохо.
— Погодите! — заспешил Семен. — Я знаю, что в вашем мире не все ладно. Культ личности, репрессии, выселение целых народов, страх, наконец. Ваш Сталин — кровавый тиран. Но ведь это плата за Державу, за великую страну! Россия наконец-то воскресла, пусть и под красным флагом. Разве не так?
Беглец поглядел прямо в глаза, покачал головой.
— И да, и нет. Мы построили бронепоезд — огромный и страшный. А вот о рельсах забыли — и о карте маршрута не позаботились. Мчим вперед, дороги не разбирая, а заодно ищем виновных. Но если даже расстрелять всех, от машиниста до стрелочника, крушения все равно не избежать. Я вроде как на ходу спрыгнул, и теперь мне перед всеми — и живыми, и мертвыми — стыдно!
Поручик хотел возразить, но капитан Микаэль Ахилло резко повернулся и зашагал прочь.
Открылась дверь, и вошла Мурка.
Вначале были шаги, легкие, еле различимые, затем из-за двери донесся недовольный голос караульного, удар приклада об пол, в ответ — резкий окрик. Ольга, голос узнав, встала с топчана. Неужто пустят? Маруся, подруга лучшая, при товарище Киме человек не последний, но ведь она, Зотова, теперь государственная преступница, вроде княжны Таракановой!