– Каждый день – дребедень. – Наконец пальцы коснулись пластикового корпуса. И телефон заткнулся. Правда, ровно для того, чтобы через секунду вновь разразиться ехидной трелью.
– Слушаю, – сказала Дашка, раздумывая над тем, чтобы послать к черту и телефон, и звонившего.
– Это Анна. У нас убийство. И происшествие. Приезжайте, пожалуйста.
И Анна отключилась. А Дашка, уставившись на темный дисплей, попыталась уложить в голове два слова. Убийство. Происшествие. Фигня какая.
Сев в кровати, она провела руками по волосам – скользкие и слипшиеся колючими прядками. Кожа на физии шершавая, с оспинами. А на предплечье – синяк. Откуда?
Татуированный змей, обвивший запястье, уставился каменными глазами.
– Надо ехать, – сказала Дашка. – Надо ехать. Там убийство. И происшествие.
Одеяло рядом вдруг зашевелилось, выпуская взъерошенную мальчишечью голову.
– Ты уже встала? – Сонные глазенки моргали, а на щеке виднелся красный след подушки.
– Ты кто? – спросила Дашка.
– Артем.
– И где я тебя подцепила, Артем?
– В «Поляре». – Он сел. Тощее тело с выпирающим хребтом и арками ребер, канатики мышц под смуглой кожей и детский пушок на груди.
Докатилась, матушка.
– Ты вчера набралась, – сказал Артем, почесав пятерней щеку. Затем добавил: – Я тебя подвез. Ты потребовала, чтобы я остался. Я и остался.
Замечательно.
– Отвернись, – велела Дашка. Парень подчинился, позволяя ей отступить к ванной комнате. Там, под струями холодной воды, она трезвела, переполнялась к себе привычным отвращением и пыталась вспомнить прошедший вечер. В голове мелькали светотени, громыхала музыка, изредка пролетали вопросы.
Кажется, Дашка пила и жаловалась.
Потом просто жаловалась.
Потом просто пила.
Потом вспоминать стало нечего.
– Твою ж… – Дашка приложилась лбом к мокрой плитке. – Дура! Идиотка!
И змей на запястье соглашался: именно так.
В какой-то момент недавнее прошлое отступило, перечеркнутое двумя словами: «убийство» и «происшествие». Убийство. Происшествие. Анна просила приехать. Надо ехать.
Убийство…
– Черт, – сказала Дашка, глотнув мыльной пены. – Черт…
Мальчишка не убрался, но хотя бы оделся. Мятая рубашонка мутно-зеленого колера, узкие джинсики и черные тяжелые ботинки с коваными носами. Просто чудо, до чего хорош.
– Я сейчас ухожу, – Дашка старалась не глядеть ему в лицо. – И ты уходишь. Мы с тобой не знакомы и знакомы не были. Ясно?
Артемка пожал плечами и кивнул. А потом спросил:
– У тебя проблемы?
Нет у нее проблем. Разве что убийство. Кого убили-то? Надо уточнить. Перезвонить. Сделать что-то, но голова совершенно не соображает.