– Как если бы она упала с большей высоты.
И после секундной паузы добавил:
– Или упала дважды.
Фото пришло по почте, и Динка с ее страстью лезть в чужие дела, конечно, сунула нос в конверт. Она не удосужилась спрятать следы своего любопытства, оставив разодранный конверт на столе.
Елена брала фотографию с трепетом. Острые углы – бумага очень плотная, металлическая – уперлись в подушечки пальцев, и квадрат выгнулся, словно выталкивая изображение.
Девушка стоит, отвернувшись от фотографа. Длинное платье обтекает фигуру, подчеркивая болезненную худобу. Девушка больна? И несчастна? Она вот-вот обернется и…
Не Елена – Леночка.
Та самая, сбежавшая из дому глупая девчонка, от которой Елена старательно избавлялась. Эта девчонка принадлежала прошлому с его потерянными надеждами и зряшными мечтами. Она умерла и… жила. На снимке. Дразнилась.
Неудачное фото, которое следовало бы уничтожить. Сжечь. Разрезать на тысячу и один кусок. Скомкать. Выбросить. Закопать.
Леночки больше не существует. Она исчезла на той квартире, которую делила с первой и последней любовью. Она умирала, впитывая боль чужой ломки, избавляясь от эмоций и привязанностей, как бабочка избавляется от кокона.
Никто не имеет права напоминать о прошлом!
Елена включила газ и поднесла фотографию к огню. Синие язычки коснулись бумаги и соскользнули, оставив желтоватые потеки.
– Гори, – велела Елена.
И снимок вспыхнул, обжигая пальцы. Но Елена лишь закусила губу. Она выдержит. Она исправит чужую ошибку, она…
– Что ты делаешь! – Динка оттолкнула Елену от плиты.
Горящие ошметки сорвались и посыпались на пол. Елена смотрела, как они тлеют и как скачет Динка, давя пламя ногами.
– Ты чокнутая! – от возбуждения Динка дышала ртом. – Чокнутая, слышишь!
Елена посмотрела на руку. На белой коже проступали и наливались сукровицей волдыри.
– Дай сюда! – Динка перехватила запястье и потянула к крану.
Струя холодной воды разбилась о Еленину ладонь и ударом вернула чувствительность. Елена завизжала от боли, но Динка не позволила отдернуть руку.
– Терпи. Ну чего тебя переклинило? Чего, а? Ты ж нормальной была… Ширяешься? Нет. Ты ж у нас слишком правильная… Тогда просто шиза, да?
Динка лопотала и лепетала, глядя снизу вверх, а боль проходила. И даже волдыри как будто бы меньше становились.
– У меня спрей есть классный, – наконец Динка разжала пальцы. – Сейчас смажем, и к утру все пройдет. Ленка… ты сказала бы хоть что-нибудь!
– Спасибо.
– Пожалуйста. Только не делай так больше, ладно?
– Не буду. Обещаю.
Елена собиралась сдержать слово. Она не прикоснется к огню. У нее своя дорога, которая начинается с одного-единственного шага. Просто нужно выбрать место, с которого стоит шагнуть.