— Мисс Бут, боюсь, погода не позволит нам поиграть сегодня…
«Определенно он что‑то узнал о Пирсе», — промелькнуло у нее в голове.
— Да, трава слишком мокрая.
Наступило молчание.
— Можно перенести игру на завтра, — вмешался Адам. Вероятно, он хотел ей помочь, но эффект оказался прямо противоположным.
— Видите ли, — все больше краснея, сказал Джеймс, — я сегодня утром подвернул ногу. Может, в конце недели… — Он еще раз поклонился и поспешно ретировался.
Аннабел сидела, словно оплеванная, ее щеки пылали. Она с трудом подавила в себе желание швырнуть ему вслед тарелку, да так, чтобы суп расплескался по всему столу. Ей так хотелось свободы, и вот теперь она ее наконец получила. Вот только кто мог предположить, что бойкот общества окажется таким болезненным!
Снова наступило напряженное молчание.
— До него, верно, дошел слух, что ты отлично играешь в теннис. Бедняга скорее всего понял, что не имеет ни единого шанса обыграть тебя, — отважился подать голос Адам.
Глаза Аннабел наполнились слезами. Она ни за что не покажет, что этому болвану Джеймсу удалось задеть ее.
— Всем известно, что ты никогда не проигрываешь. — Лиззи с готовностью поддержала Адама.
— Однако, — вмешалась Мелисса, — если ты хочешь заполучить мужа, не грех и проиграть пару раз.
К этому времени Аннабел уже успела взять себя в руки.
— Даже и не подумаю, — буркнула она.
— Тогда ты просто дура, сестричка. Ни одному мужчине не нравится женщина, которая играет в теннис лучше, чем он. — Мелисса обернулась к мужу. — Разве я не права, дорогой?
— Ну конечно, права, дорогая.
Тут уж Аннабел решила, что с нее довольно. Она не была голодна и положила ложку.
— Мы все прекрасно понимаем, что речь идет не о теннисе.
— Да, давайте оставим эту скучную тему. — Лиззи поспешила сгладить ситуацию. — Вы слышали, сегодня приезжает графиня Россини, одна из самых богатых женщин в Европе!
— Да уж, не сомневайтесь. — Мелисса отломила кусочек хлеба. — Когда она вышла замуж за графа, ей было семнадцать, а ему шестьдесят пять. Всем известно, что ее прельщали только его деньги, поскольку она из обедневшей семьи, но никто, конечно же, не предполагал, что он проживет еще пятнадцать лет.
— Графиня недавно овдовела, — охотно пояснила Лиззи.
Аннабел не было никакого дела ни до графини, ни до ее денег. Встав из‑за стола, она заявила:
— Прошу прощения, но у меня разыгралась мигрень и к тому же нет аппетита. Увидимся за ужином.
Проходя по столовой, Аннабел чувствовала на себе десятки глаз сидевших за столами гостей, отчего зал показался ей бесконечно длинным.