Из семи видов той отравы, что контролирую, на прилавке только четыре.
– Я из фирмы «Вестас-М», – представляюсь продавщице. – У меня вопрос: где еще три вида нашей продукции? «Тархун», «Дюшес» и «Персиковый аромат»?
Жирная, но изможденная продавщица с раздражением смотрит на меня, потом оглядывается на полки. Отвечает:
– Разошлось.
– Да? – Я в общем-то не удивлен, наше дерьмо неплохо реализуется, дай бог – дешевое. Но все равно должен выяснить: – А почему не сообщаете?
Продавщица, конечно, моментом озлилась:
– Разошлась в течение дня. Что мне, после каждой бутылки к телефону бросаться?! Тоже умники…
– Ясно, – перебиваю, вынимая блокнот, – успокойтесь, пожалуйста.
Сам я на грани, сам могу ей что-нибудь сказануть. Уж на ее убогую злость у меня найдется раза в три круче… Нет, блин, я должен держаться и быть вежливым, деловито-корректным.
Записываю номер магазина, виды распроданной газировки; осведомляюсь о количестве оставшейся. Затем, почти бегом – к метро. Четырнадцать точек в Юго-Западном округе за день – не слабо.
Вечер пятницы…
Только домой ввалился – жена сует мне ребенка:
– Что, пойдете гулять?
Тут уж я могу выплеснуть свои эмоции.
– Да, прям щас, вприпрыжку! Скок-скок… Наверно, пожрать хочется!
– А чего ты орешь?! – отвечает тем же жена.
– Устал, наверно.
– А нормально сказать нельзя? – И, оскорбленная, уносит ребенка в комнату. Хлопает дверью.
Я накладываю себе вермишель, две плоские, наполовину из риса и хлеба, котлеты. Жую. В квартире духота. Отопление не отключили, а погода совсем июньская. За каких-то четыре дня из зимы перескочили в лето.
Набил желудок, немного пришел в себя. Но вместо раздражения появилась усталость. Самое правильное – завалиться сейчас на диван и посмотреть телик. Кровавый боевичок с Брюсом Уиллисом. Но надо вести сына гулять. У нас договоренность с женой, что в пятницу, субботу и воскресенье гуляю с ним я, а жена – в остальные дни. Скорей бы ему два года исполнилось, отдали бы в садик…
– Спасибо, – говорю примирительно. – Что, Саня, пошли прогуляемся?
Жена дуется, но спускает с колен ребенка, тот, визжа, подбегает ко мне. Уже одет для улицы, на ногах сапожки за двести двадцать рублей. Кричит радостно:
– Папунь!..
Беру его под мышку, волоку коляску по лестнице с четвертого этажа. Хорошо, что заставил жену купить эту простенькую и дешевую, она легкая. Жене хотелось, чтоб была не хуже, чем у других – на больших толстых колесах с рессорами, со всякими прибамбасами. Такая и весит, как танк. А меня и эту, когда вот тащусь с ней по лестнице, тянет куда-нибудь выкинуть.