Она подняла заплаканные глаза и непонимающе захлопала ресницами.
— А?!
— Чего ревешь, спрашиваю?
— Вы-ы… не поймете.
— Да ну?! Что случилось-то?! Парень что-ли бросил?!
Девица опять зарыдала.
— Да что ты — затопишь ведь все, — Георгий улыбнулся.
— Я… жить не хочу больше. Не могу!
Раскатистое «гэ» безошибочно выдало в девушке землячку.
— А ты шо, из Самостыйной будыш?
Девушка, всхлипнув, помолчала.
— Из Донецкой области.
— Ну, так и шо, така гарна дывчина слезы льет?!
Рыдания пошли на спад, но контакта все еще не было. Девушка молчала. Понимая деликатность момента, Георгий присел рядом и вытащил из кармана, купленную на закусь, шоколадку.
— Вот, держи и не плачь.
Девушка машинально протянула руку, и Георгий поймал ее за ладошку.
— А руки у тебя холодные, давно сидишь?
— Давно.
— Что потерялась?
— Нет.
— А что тогда?
Девушка молча вытирала слезы.
— Да, ладно, перестань. Я ж тебе в батьки гожусь. Что у тебя стряслось?
— Сбежала.
— Вот так номер. От кого?
Слово за слово, разговор, как весенний ручей по обмелевшему руслу, понемногу пробивал коросту недоверия. И вскоре Туфтяй знал все.
Девушку звали Мариной. История ее была насколько необычна, настолько и банальна. Провинциальная наивность — балласт, тянущий в столице неизменно вниз. И избавиться от него, будучи похороненной толщей обстоятельств, практически невозможно. Марина была уже на дне.
Закончив два года назад ин. яз педагогического вуза, она устроилась учителем английского в родном Дзержинске. Городок был небольшим, зарплата тоже, да и не платили ее несколько месяцев. Но Марина не отчаивалась: «Все так живут, и я не хуже». Случайно встретив на улице сокурсницу, девушка с удивлением узнала, что у той — неисправимой троечницы дела-то идут, как раз лучше некуда. Бабки, шмотки, родителям помогает, а она — отличница перебивается от получки до получки.
— Подруга, я в Москве. В фирме одной работаю, переводчиком.
— Нравится?
— Нравится-не нравится, главное — бабки приличные платят. В долларах. Так что, неудобства можно и потерпеть.
— Ну да, конечно.
Марина стушевалась. Выходит, интеллект — еще не главное. Подруга, заметив искорки зависти, тут же предложила.
— Если хочешь, могу поговорить с начальством, может, и тебя возьмут. Поедешь?
— А что, я там приживусь?
Сокурсница прыснула со смеха.
— Ели постараешься, еще как!
Через месяц Марине позвонили и сказали, что можно приезжать — есть место. На вокзале ее встретила та самая подруга, привезла на квартиру, где жили еще две девушки, и со словами «я скоро» испарилась. Будучи воспитанной, Марина познакомилась с соседками и уже от них узнала, какими переводами ей придется заниматься. Сначала даже не поверила, уж слишком дикой ей казалось сама мысль, что из учительницы ей придется переквалифицироваться в проститутки. Но, приехавшая вечером, подруга все подтвердила.