Держась за живот, Максим сполз по стене. В тело, будто всунули булыжник — он давил и не давал дышать. Карпыч хмыкнул: «Кажись, дошло». Оставив мальчика у стены, он подошел к Пашке. Тот так и лежал, неподвижно, в полной бессознанке. Усач схватил его за ноги и волоком потащил по коридору. Голова мальчика моталась из стороны в сторону, но ему, похоже, было все равно. Пашка был вне игры. У одной из дверей надзиратель остановился, достал связку ключей. Открыв, уже изнутри потащил худые лодыжки на себя. На пороге голова мальчика застряла, стукнулась о косяк и неожиданно ожила. Пашка открыл глаза. Опухшая морда и красные мощные руки, тащившие в неизвестность — видение напомнило кошмар. Рьяно подпрыгнув на спине, мальчик дернул ноги и рванулся. Порядком утомившийся усач подобной прыти не ожидал: левая нога выскользнула из клешни и тут же въехала в пах. Удар вышел не сильным, но точным. Карпыч ойкнул, выпустил вторую ногу и схватился за ушибленное место. Большего Пашке и не нужно было. Он вскочил и уже хотел рвануть прочь, но тяжелая кувалда сложенных пальцев настигла его в самый ответственный момент. Максим не видел, но отчетливо слышал Пашкин крик, несколько тупых ударов и хриплые рыки. Исход схватки был предопределен.
Закрыв глаза, теперь ему хотелось казаться мертвым. У мертвецов, думал Максим, наверное, ничего не болит, они не испытывают боли, голода, озноба или похмелья. Рай, а не жизнь. Его же тело гудело монотонным гулом. Или это только чудилось? В любом случае, получать новую порцию тумаков очень не хотелось. Максим решил не противиться.
Но «умереть» сразу не получилось. Раздавшийся в коридоре голос заставил открыть глаза.
— Карпыч! Что такое — ну? Сколько можно?! У нас тонкий творческий процесс, а ты этими жуткими воплями все обрубил!
Максим открыл глаза и увидел, что из проема другой двери выглядывает лицо немолодого человека. Сдвинув брови, лицо складывало тонкие губы в звуки и слова. Человек был худощав и по виду, даже болезнен. Черные волосы его были аккуратно уложены и блестели, будто лакированные, а лоб был повязан широкой тесьмой. Человек вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
— Карпыч, ты меня вообще слышишь?!
«Не иначе, танцор какой-то, — Максим разглядел, что мужчина был облачен в балетное трико и кожаные тапочки. Может, хореографию преподает, как наша Эмма Павловна из детдома».
Человек тем временем вплотную подошел к Карпычу.
— Я тебе говорю! Что ты молчишь?
Карпыч что-то пробурчал. Что — ни Максим, ни человек в трико не поняли.
— Ну, хорошо — не хочешь говорить, тогда я скажу. У нас скоро мероприятие. Понимаешь? Важное! А если что-то не так, то Хозяин с меня спросит, почему они, — человек махнул рукой в сторону своей двери, — ничего не умеют. И я буду вынужден признаться, что в обстановке хаоса и диких криков, даже медведей под дудку плясать не выучить. Не то, чтобы…