Черты его не имели филигранной отточенности, зато в них читалось какое-то очень породистое начало: высокий чистый лоб, обласканный шелковистой прядкой сильных здоровых волос, прямой нос с едва внятной вертикальной впадинкой на кончике, чуть впалые щеки, подчеркивающие уверенные линии широких скул, и рот правильный, в недоуменной приоткрытости которого проступала восхитительная припухлость мягких губ, уверенный подбородок, возможно несколько тяжеловатый, но не настолько, чтобы смазать общее впечатление.
В больших ее, карих, с желтоватой прожилкой, глазах стояло какое-то изумленно восторженное и в то же время настороженное выражение, с каким ребенок глядит на новогодний подарок, скрытый под вощеной бумагой праздничной упаковки. Вот так молча она глядела не менее минуты, и в ее взгляде прорастал лукавый мотив, оттенок которого прозвучал в интонации: «Почему ты такой неловкий? Ну и что ты на меня так смотришь? Не знаешь? А я знаю. Потому что я красивая»
С этим оставалось только согласиться: «Да, ты красивая»! — и с запозданием поразиться этой ее открытости и манере вот так запросто называть вещи своими именами. Но она, по-прежнему внимательно наблюдая за тобой, мотнула головой: «Нет, я очень красивая, очень, ведь правда?»
«Правда», — голос звучал как чужой. «Таких женщин ты еще не встречал, верно?» — улыбнулась широко и открыто, и опять оставалось согласиться с ней не своим голосом: «Верно».
Она кивнула и вдруг, задумчиво насупившись, оглядела тебя, прикусила уголок губы, отвела взгляд и резко тряхнула головой: «Вот ведь черт!..» Помнится, был мгновенный испуг: «Что-то не так?» — но она оставила реплику без ответа, отвернулась и, словно окаменев, опять уставилась в дымное марево, висящее над городом. Возникла пауза, в которой голос вернулся к тебе: «Я не меньше часа за тобой наблюдал, вон с того газона за кустами, и не понимал, что ты там высматриваешь?» Теперь ее голос изменился, в нем пророс тревожный мотив, то ли отчаяние, то ли нешуточная боль: «Человека высматриваю…» — «Видишь его?» — «Да», — удрученно кивнула. «И чем он занят? Тебе видно отсюда?» — «Конечно, — вздохнула. — Он нервно ходит по дому. Курит сигареты одну за другой. То и дело хватается за телефон. Обзванивает наших знакомых». — «Зачем?» — «Ищет меня». — «Почему бы тебе ему не позвонить?» — «Сколько тебе лет?» — вопрос прозвучал вместо ответа, сбил с толку. «Девятнадцать». — «А мне двадцать четыре, — покивала в пространство, точно вступая в немой диалог с воображаемым собеседником. — А ему двадцать шесть… Он микробиолог, работает в Академии наук. Его послали на стажировку в Лион». — «Он твой муж?» — «В каком-то смысле… — рука порхнула у лица в каком-то витиевато неопределенном жесте. — Нет, в загс мы не ходили, если ты это имеешь в виду. Просто были мужем и женой».